По моим ощущениям, эти вопросы стали главными для Стива как раз тогда, когда я вернулась из Индии. Я чувствовала, что он рассчитывает на окружающих его людей, чтобы они ответили на его вопросы предельно честно и откровенно. Было ли что-то утеряно? Обращаться к другим, чтобы они оценили нечто в тебе, – не в моем характере, по крайней мере не подобным образом. Я никогда не испытывала такого уровня доверия. Тем не менее это деликатная и честная черта, которую я замечала не только у Стива, но и у нашей дочери Лизы, а также у сестры Стива Моны. Возможно, это врожденное качество, хранящееся в их древних сирийских генах, связанное с важностью достижения группового консенсуса; качество, которое является абсолютно открытым и уязвимым, это стремление поставить перед группой вопрос: «Посмотрите, достоин ли я?» Иногда у меня складывалось впечатление, что эта черта делает ее обладателя слишком зависящим от мнения других, а иногда она казалась мне поразительной мудростью. Стив чаще всего излучал чувство, что он совершеннее и важнее, чем кто-либо иной в мире. Однако в тот момент он искал поддержки вовне, и его заботы тронули мою душу.
Хотя я не помню каких-либо отдельных разговоров (кроме одного, с Робертом Фридландом), но прекрасно помню чувство растущего консенсуса, которое, казалось, придало уверенности, чтобы Стив двинулся навстречу своей судьбе. Я думаю, что Стив, как настоящий принц, которым он и являлся, рассчитывал на помощь других, чтобы как-то оставить в прошлом проблему своих родителей и вернуть себе трон. Я помню, как в один прекрасный весенний день открыла сетчатую дверь дома Джобсов и ощутила, что это семейство не только подходит для Стива, но, может быть, даже идеально для него. По-моему, Пол, который был столь практичен и так ясно выражался по поводу деловой рутины своих дней, и Клара, являвшая собой своего рода великаншу хороших намерений, были правильными родителями для Стива, по крайней мере достаточно правильными. Возможно, они стали именно тем, что предначертала для него судьба. Когда я смотрела на их сдержанные чувства – установившийся образ жизни, рабочую этику синих воротничков, – я видела, что все это слилось воедино и создало базу, необходимую Стиву, чтобы стать тем человеком, которым он стал.
* * *
Сегодня я считаю, что за всем стоял Кобун. Восточные наставники способны устранять сложности, которые ученику готовит карма, чтобы он или она могли легко и непринужденно развиваться. В Индии это называется милосердие гуру, и, хотя я не имею представления, как зовется этот тип знания в японской традиции просветления, я знаю, что он там также присутствует. Кобун, как духовный учитель, обладал серьезными способностями. Он был большим умельцем в области объединения восприятий между группами людей и открытия дверей для обеспечения духовного роста. Однако было ли уместно для учителя устранять кармические препятствия на пути продвижения коммерческой инициативы? Возможно ли, что Кобун был настолько вдохновлен гением Стива, что решил отказаться от своей духовной чистоты, чтобы помочь парню продвигаться по карьерной лестнице? Был ли Кобун духовным материалистом? Возможно, он дергал за ниточки из-за кулис, не осознавая полностью возможных последствий. Члены сообщества дзен-буддизма много раз говорили, что Кобун никогда не злоупотреблял своей силой. Эти слова производили на меня двойственное впечатление, поскольку люди часто склонны говорить одно, а в действительности дело обстоит совсем по-другому. Кобун был удивительным человеком, и его любили. Однако он, несомненно, обладал и коварством.
Преодоление трудностей, если рассматривать этот процесс кармически или психологически, делает людей более гуманными. Быть человеком – значит уметь преодолевать препятствия. Слишком много добродетели – и мы уже перестаем понимать значение вещей, можем сойти со своего пути. Слишком много трудностей – и мы никогда не найдем наш путь. Линия между двумя этими аспектами слишком тонкая: если мы хотим преуспеть, то дорога к успеху должна быть достаточно ухабистой, чтобы позволить нам понять ценность тех усилий, которые мы приложили. Это, в свою очередь, позволяет состраданию расцветать и приносить свои плоды. Был ли Кобун достаточно мудр, чтобы найти правильный баланс для Стива?
В наши дни сострадание, возможно, ценится не очень высоко. Наши замысловатые системы бизнеса и политики считают человечность менее важной, чем размер полученных доходов. Много лет назад, в 1976 году, Кобун дал Стиву нечто хорошее и важное. Но я также чувствовала, что они были своего рода пособниками. Мне кажется, Кобун способствовал подъему Стива и, поступая таким образом, помог избежать ему некоторых ухабов, встреча с каковыми пошла бы Стиву на пользу. Может быть, именно поэтому Стив лишился некой частички человечности, идя по своему пути.
* * *
Мы со Стивом вновь полюбили друг друга. Однажды той весной он склонил голову и сказал мне, что знал о возвращении нашей любви задолго до того, как я вернулась. Это было проникновенное признание, честное и меняющее представление о жизни. Мы стали старше, испытывали более глубокие чувства и смотрели на вещи по-другому. Это был наш следующий шаг: он свидетельствовал о готовности принять на себя бîльшую ответственность, к которой мы оба стремились. Стив был открыт и влюблен в меня. Иногда, заходя к нему в офис в конце его рабочего дня, я чувствовала и видела, как его переполняла любовь, когда он встречал меня. То, как Стив воспринимал меня, очень впечатляло и притягивало меня к нему еще сильнее. Наши поцелуи стали глубже, а занятия любовью – на порядок лучше. Мы становились старше, и ставки росли. Мы со Стивом оба изменились.
Я была рядом и видела, как все эти перемены, происходящие со Стивом, влияют на его родителей. Они очень гордились им, но им также причинял боль тот факт, что Кобун обладает таким влиянием на жизнь их сына. Вряд ли по этому поводу возникали конфликты или говорилось что-либо прямо, по крайней мере не при мне, но я знала, что они были расстроены и раздражены. Я поняла это по выражениям их лиц. Стив проявил максимальную заботу и отблагодарил своих родителей с помощью сада и многих других вещей, однако казалось, что они странным образом были вытеснены из собственного дома с тех пор, как учитель дзен-буддизма взял под свой контроль внутренний духовный уровень образования Стива. В культурах Востока такое развитие событий – то, что учитель выбрал Стива в качестве своего подопечного, – считалось бы поводом для наибольшей гордости и радости. Как ни горько, такой поворот можно было бы считать показателем успеха и особого отличия. Однако Пол и Клара жили в условиях другой культуры, и я видела, как Стив пытался очень осторожно обращаться с их болью. Они думали, что им нашли замену – в каком-то смысле это было действительно так.
* * *
Однажды вечером, ожидая Стива с работы, я смотрела телевизор вместе с Полом и Кларой. Телевизор был важной частью быта Джобсов. Они тяжело трудились и сильно уставали, умственно и физически. Они расслаблялись за просмотром телеканалов и именно так проводили конец своего дня. Клара сидела в кресле La-Z-Boy, вытянув ноги и покачивая ступню туда-сюда, словно отсчитывая время, оставшееся ее семье.
Гостиная дома Джобсов являлась для меня своего рода пересадочной станцией между различными событиями. Но я также научилась воспринимать ее как сцену, на которой произойдет много важных перемен. Тогда я, казалось, провела самый общительный вечер с Полом и Кларой из всех. Свет был притушен, телевизор ярко горел. Стемнело, и синий экран наполнял всю комнату агрессивным шумом. Когда Стив зашел, Клара выключила телевизор, оставив единственную лампочку светильника болезненно озарять комнату. Однако так она восстановила в ней благословенную тишину.
