– А это, – сказал он, поднимая над головой сине-желтую консервную банку, – мы присудили волонтеру, более всех заслужившему то, что мы ему сейчас дарим. Доброволец Сюзанна Шлосберг, поднимитесь и примите свой колбасный фарш.
Да, я выиграла 350 граммов нелепейшего продукта в истории мясной индустрии, присуждаемых, как объяснил руководитель, тому волонтеру, который лучше всех сумеет потешить остальных участников заезда. Идя к сцене за банкой с загадочным продуктом из свинины – наблюдающие за этим пятьдесят моих товарищей явно были удивлены меньше меня, – я чувствовала, что исполнила свой долг. Вот иду я – я, впервые решившая потрудиться на благо общества, – и принесенную мною – пусть даже непреднамеренно – пользу уже оценили.
Хорошее начало радовало, но, возвращаясь с Аляски домой, в Лос-Анджелес, я уже знала, что мне недолго суждено купаться в лучах славы. На очереди была Папуа – Новая Гвинея, тропическое островное государство к северу от Австралии, где мне вместе с другими волонтерами предстояло строить Образцовое Жилище под эгидой благотворительной организации «Наш общий дом». Ползти на машине со скоростью 15 миль в час – это одно, а управляться с взаправдашним молотком – совсем другое. Если я не умею поменять колесо, удастся ли мне построить дом?
Выяснилось, однако, что мне повезло с напарниками. Группа наша, сплошь женская, демонстрировала такие способности к строительству, что их хватило бы, пожалуй, только на собирание детской пирамидки. Все это очень понравилось жителям деревеньки Сиси, где мы подвизались. Хотя все время нашего пребывания в их деревне они относились к нам очень гостеприимно – щедро кормили, приглашали посетить местную церковь, а в обеденный перерыв пели под гитару национальные песни, я не могла избавиться от ощущения, что они постоянно задаются вопросом: «Кто вы, черт возьми, такие и какого хрена вам тут нужно?»
Я сказала о своих сомнениях руководительнице нашей группы, Дженни, но она и ухом не повела. Ответила, что намеренно не стала набирать в группу мужчин, поскольку они обычно похваляются своим мастерством и не допускают к работе женщин. Это меня не убедило; я заподозрила: главная причина в том, что присутствие мужчин повысило бы производительность труда нашей группы, и Дженни устыдилась бы и работала, а не слонялась вокруг, фотографируя малолетних папуасов.
К счастью, наш прораб Каймо обладал ангельским терпением. Хотя от него не укрылось, что наша группа лишь замедляет строительный процесс, он велел мужчинам подносить и устанавливать бревна и доски, а нам предоставил пилить и забивать гвозди. Джеффри, деревенский житель, который должен был подавать мне доски, казалось, получал от сего мероприятия большое удовольствие. Когда я терзала очередной гвоздь, он хекал, брал у меня молоток, распрямлял искалеченный гвоздь, одним ударом вгонял его по самую шляпку, передавал мне молоток, и мучительный процесс возобновлялся.
Деревенским женщинам так нравилась наша группа, что когда они не готовили сладкий картофель и не мыли свои горшки и сковородки, то вставали по периметру стройплощадки и глазели на нас с тем же нетерпеливым любопытством, с каким американские телезрители смотрят последнюю серию излюбленного реалити-шоу. Одну женщину так возмутила моя бестолковость, что она выхватила у меня молоток и собственноручно вколотила злополучный гвоздь. Собравшиеся вокруг семилетние карапузы чуть не померли со смеху.
В течение нескольких дней я изо всех сил старалась приноровиться к инструменту, чтобы у деревенских жителей не сложилось впечатление, будто все американки – беспомощные идиотки, и в конце концов научилась работать молотком так, что это уже не вызывало ни смеха, ни жалости. Однако ощущение, что без нашей группы дом построили бы куда быстрее, не покидало меня. Конечно, представители «Нашего общего дома» не требовали от нас клятвы Гиппократа, но разве первое из правил волонтера не гласило: «Не навреди»? Я снова поделилась своими опасениями с Дженни.
– Ничего ты не понимаешь, – ответила она. И объяснила, что одно наше присутствие на площадке имело для продвижения строительства колоссальное значение. Конечно, местные мужчины – куда более умелые строители, но если бы не наша группа, придававшая происходящему особую пикантность, они скорее всего вообще не пожелали бы являться на работу.
– Значит, наша роль примерно та же, что у манекенщиц на автосалоне? – спросила я.
– Можно и так сказать, – ответила она.
Это потрясающее открытие – что наша вопиющая никчемность, оказывается, приносила пользу – на время выбило меня из колеи. Если бы в агитационной брошюре упоминалось о. том, что «участникам проекта надлежит всячески проявлять отсутствие строительных навыков, дабы у строителей-мужчин появился стимул к работе», я, наверное, не предложила бы свои услуги. Но затем я почувствовала, что все идет как надо. Точно так же, как на Аляске, я, сама того не желая, давала людям возможность посмеяться и расслабиться. Ведь это не худшее из того, чем занимаются волонтеры, верно?
– Был во всем этом и еще один плюс. Однажды, во время короткого обеденного перерыва, когда я пыталась отогнать от себя москитов, мне вдруг пришло в голову, что я совершенно потеряла хвост темной полосы. Дома я, бывало, проводила целые часы, пытаясь постигнуть премудрость сайта match. com. Сейчас же меня занимало то, как научиться пользоваться ножовкой, и еще – сложный шестиступенчатый процесс использования кишащей пчелами выгребной ямы, служившей нам уборной (Шаг пятый: задрать на голову приличествующую деревенскому этикету длиннющую юбку и сказать: «Ну, Сюзанна, три-четыре!», а уже потом расставить ноги.) Перспектива явиться на свадьбу сестры без надлежащего сопровождения теперь интересовала меня меньше всего.
На случай, если вы вдруг об этом подумали, скажу прямо: ни одна из моих добровольческих миссий не дала мне даже надежды на скорое окончание темной полосы. Экспедиция в Сиси состояла из весьма посредственных представителей сильной половины человечества, а уж про остальные мои поездки нечего и говорить. Все волонтеры-мужчины, с которыми мне приходилось сталкиваться, были либо задохлые пенсионеры, либо прыщавые юнцы. Подумав, я поняла, что в этом нет ничего удивительного. Люди, имеющие работу, кредитные обязательства и маленьких детей, не станут тратить время и деньги, чтобы рыть колодцы в Камеруне. Как ни странно, то, что среди волонтеров не оказалось подходящих мужчин, подействовало на меня успокаивающе. По крайней мере я убедилась, что не потратила годы на поиски в «не тех» местах. Настоящий мужчина – не обязательно записной филантроп, и наоборот.
После первых двух поездок я сообразила, что моя исходная цель – восполнить отсутствие личной жизни – далека от осуществления. Конечно, я пару раз, сама того не желая, сделала жизнь других людей веселее, но для того, чтобы моя собственная жизнь обрела новый смысл, этого было недостаточно. С другой стороны, в чем-то моя миссия обернулась настоящей удачей. Я случайно нашла способ отстраниться от овладевшей моим семейством свадебной эйфории. Бывая наездами на семейных посиделках, я рассказывала всем желающим о своих злоключениях, но стоило разговору перескочить на обсуждение свадебной видеосъемки или ассортимента закусок, как я с полным на то правом заявляла: «Мне пора. Спешу творить добро».
