— Кто заходил сюда? Смотрители? Может, поставщики?
Абернаси покачал головой:
— Смотрители тут ни при чем: это мои ребята. И поставщики сюда не суются — ведь гепардов готовят к отправке, они и так волнуются, не хватало еще посторонних в зверинце. Приходили столяры, проверяли дорожные клетки, и еще мясник, и жестянщик с ведрами, потом привезли пятнадцать бушелей конопляного семени для канареек — но никто внутрь не заходил, и один из моих людей наблюдал за гостями. А внутрь мы впустили кого… вас четверых, потом принца Конде — он заходил посмотреть медведя, на которого держал пари, — и еще детишек: королеву Марию и дофина, да тетушку Флеминг с ее мальчуганом, да еще Пеллакена, того, что присматривает за зверушками королевы…
— Зачем приходили дети?
— К зайчонку — он заболел, пришлось ему лекарство давать. Марии дарят много зверушек. Пеллакен от этого чуть с ума не сошел, потому что девчонка не хочет с ними расставаться, даже когда они вырастают. Ну и намаялся он, должен вам сказать, со взрослой волчицей, которая вымахала из крошечного щенка… А, вот еще. С Марией приходил маршал Сент-Андре и его жена. Это они подарили зайчонка. И вроде бы все… Нет, вру: Джордж Дуглас отирался здесь — спросил, знаю ли я, какого шуму наделал в Руане мой друг мастер Баллах. Лучше б ему при рождении повивальная бабка зашила рот.
— Королева-мать точно того же мнения… Вот незадача: дверь, кажется, выломали. Готов поклясться: это Стаюрт совершенствует свой словарный запас. Подведем итоги: здорово сработано, Арчи. Теперь у нас есть полный список подозреваемых — если, конечно, кому-то из них не пришло в голову извести у себя дома мышей.
Абернаси ухмыльнулся. У дверей он сказал:
— Знаете что: будьте осмотрительней. Мышьяк совсем безвкусный, и противоядия от него нет.
Лаймонд, раздраженный, сначала ничего не ответил, потом нехотя обронил:
— Все, что ест маленькая королева, проверяют с того времени, как она покинула Руан.
Смотритель фыркнул:
— На ком проверяют-то? На тетушке?
— На одном из твоих зверей. Будешь очень умничать — заберу у тебя волчицу, — ответил Лаймонд. — В ирландских законах это называется «послать собаке заговоренный кусок». Хотелось бы, чтобы они попробовали подложить куда-нибудь этот мышьяк. Потому что тогда, если нам повезет, дорогой мой, мы с тобой узнаем, кто они таковы.
На обратном пути трое ирландцев прошли через садик, где содержался зверинец шотландской королевы — там смотрители как раз усаживали обезьян в корзины, готовя их к отправке. Мария помогала им — на пальце, правда, уже на другом, по-прежнему виднелась повязка, и пряди рыжих волос прилипли к разгоряченному лицу. Волчица все еще сидела в клетке, и медведь тоже, и дикий кабан, и зайчиха, мать больного зайчонка, на которую был надет узкий, весь покрытый золотом ошейник. Имя зайчихи, Сюзанна, было выложено камнями, необычайно похожими на изумруды. Двадцать две болонки, которые сейчас находились в замке и метались на своих поводках, предчувствуя дальнюю дорогу, тоже, не преминул сообщить Робин Стюарт, носили золотые ошейники. И все же его унылое костлявое лицо смягчилось, когда девочка повернулась к нему, и он охотно отвечал на ее вопросы — настолько, конечно, насколько позволяло острое чувство неловкости. Робин Стюарт не привык общаться с детьми.
— Эй, острый язычок из Лафбрикленда, — окликнул О'Лайам-Роу своего секретаря, — почему ты не сказал мне, что она — жемчужина в бокале чистого меда?
У ее величества королевы Шотландии О'Лайам-Роу не вызвал особого интереса, хотя она заученно улыбнулась ему и подала для поцелуя покрытое пушком, все в цыпках запястье. Зато она немедленно обратилась к Тади Бою:
— Это ты подкидываешь яйца?
Тади Бой сложил руки на своем маленьком, круглом подкладном животике.
— Спрашивай меня, привратник. Я — чародей.
Она закинула голову назад и проговорила гордо:
— Я — не привратник.
— Было бы ужасной дерзостью называть вас так. Я, благородная госпожа, вспомнил старую сказку, которую и вам в один прекрасный день предстоит услышать.
Дженет Синклер и девочки стояли позади и ждали, чем это кончится. Мария легко опустилась на кипу мешковины и скрестила руки.
— Давай рассказывай, — приказала она.
— Да простит меня ваше величество, — вмешался О'Лайам-Роу с торжественным видом, — но сказка эта ужасно длинная, а я слышал, что он расчудесно жонглирует. Лучше, чем маг Ангус Коварное Сердце, который вытаскивал лягушек у себя из ушей.
Через лужайку к ним подошла леди Флеминг, с ней — ее сын и дофин. Малорослый, с землистым лицом, ниже и слабее своей рыжеволосой невесты, Франциск, дофин Франции, подошел к ней и что-то спросил. Она ответила на смеси шотландского с французским и весело затараторила о чем-то еще, а затем властно усадила мальчика рядом с собой. Дженни отошла к няне, а Робин Стюарт, тоже отступив, прислонил свое костлявое тело к невысокой изгороди. Если что-то вышло неладно, он в этом не виноват.
— Жонглируй, — скомандовала Мария.
В две минуты Тади Бой получил все, что ему было надо: несколько апельсинов из обезьянника, ножны дофина, веер. Растрепанные рыжие волосы девочки прикрывала маленькая шляпка с полями, очень изящная, с изогнутым свисающим пером — Тади взял и ее тоже. Потом принялся жонглировать. Он ловил апельсины на расстоянии фута от восхищенных, поднятых к небу детских лиц, ронял шляпку прямо на макушку маленькой королевы, а в следующий момент снова подхватывал ее; веер, ножны, круглые плоды мелькали, как яркие рыбки, на фоне серых туч.
Разрумянившись, Мария визжала от удовольствия. Дофин сидел, ссутулившись, а Дженни, стоявшая позади детей, смеялась и звонко хлопала в пухлые ладошки. О'Лайам-Роу уселся прямо в грязь, скрестив ноги, и блаженная ухмылка не сходила с его лица.
Когда колокол прозвонил к вечерне, они как раз научились делать так, чтобы веер раскрывался, опускаясь, и повторяли этот фокус снова и снова. Руки Тади мелькали прямо над встрепанной головкой Марии — светло-карие глаза и синие были устремлены вверх. Раздался колокольный звон — и Тади Бой выпустил из рук все, что у него было: апельсины попадали детям на головы, веер ударил Дженни Флеминг, а шляпка плавно опустилась на затылок Марии. Разгоряченная, трепещущая от удовольствия, забывшая обо всем на свете, она повисла на руке оллава, не обращая внимания на знаки, которые ей подавала няня.
— Мастер Тади, мастер Тади, загадай мне загадку!
Впервые, подумал Робин Стюарт, преисполненный злорадства, он видит замешательство на лице Тади Боя. Любой может завладеть вниманием ребенка на какой-то момент. А вот чтобы удержать его, нужно нечто большее, чем умение показывать фокусы.
Тади Бой, слегка раскачиваясь, задумчиво глядел на девочку сверху вниз, Мария не выпускала его руки.
