Глупо без меры
недруг беседу
Ведет задушевную
с полным подойником.
В путь снарядила
барана нужда.
Вечером славным
случайно приехала
Капуста.
— Да уж, — сказал Бьярки. — С подойником непросто вести умные беседы. А отчего капуста приехала случайно? Не намеревалась ехать, а как-то само так сложилось? И на чем? Наверное, на оленях?
— Еще один совет, — произнес Локи. — Не требуй, чтобы я пускался в объяснения. Я и сам иногда ни тролля не понимаю. Одно скажу: олени хороши для езды утром ранним, а не вечером славным. Так что просто слушай и воображай, как оно могло бы быть. А рот раскрывай, только если уж вовсе невмочь станет.
Точно взмолилась
зима безраздельная.
Но как некстати
Семья дивовидная
Вдруг задержалась,
причины не ведая.
Погреб внутри
напугался изрядно.
Молча за падалью
раб надзирал.
Это норвежец
с норвежцами бражничал.
Это вода,
глубока и прохладна,
Всё дожидалась
героя бесстыжего.
Мрачный ведун
знак обнаружил,
Знак, что напористо
громкоголосого
Скальда трясет.
— Видать, недобрый был знак, — заметил Бьярки. — Не иначе магическая руна. Ничем иным здешних скальдов не проймешь. Хотя бы того же Финнбоги...
— Окажи мне честь — заткнись, — промолвил Локи.
Еж, утомившись,
думал о значимом.
Пальца хрустального
лишился стервец.
Брага приволье
себе обретала
В бочке, что помнила
асов рожденье.
Ведьма домашняя
грызла корову.
Пришлый боец
нагло справил нужду.
Парень отнюдь
не забыл о баране.
Мрачный безумец
внушал Медвежонку:
«Быть в том не может
сомнений: остался
Тринадцатый».
— Там и про меня написано? — обрадовался Бьярки.
— Там про всех есть, — сказал Локи. — Но не думаю, что каждому, кто упомянут в моих книгах, это придется по нраву.
— Вот только не припомню, чтобы мне доводилось в последнее время беседовать с безумцами, — усомнился Бьярки.
— Ты понимаешь строки из книг слишком буквально, — сказал Локи. — Вполне возможно, событие, о котором в них говорится, еще не наступило. Или наступит в следующем мире. Или не наступит никогда. На твоем месте я бы сильнее озаботился тем, что тринадцатый остался.
— Не пойму отчего, — проговорил Бьярки, — а мне куда больше не нравится ведьма, что напустилась на несчастную корову. Да и брага, что вряд долго удержится в древней бочке — та уж давно рассохлась, поди.
— Если только не принять во внимание, — сказал Локи, — что «древней бочкой» я вполне мог в ту давнюю пору величать старину Браги[31], муженька нашей Идунн,
и уж менее всего с намерением воспеть его поэтические достоинства. И порази меня железная колотуха Тора, если я помню, что или кого мы тогда не поделили.
Лошадь всю ночь
ожидала убийцу.
Грозный медведь
с прилежаньем великим
Холил-чесал
свой подшерсток обильный.
Глупый ирландский
герой Беовульф,
Люто сразивший
чудовище Хрюнделя,
Часто нос к носу
моржа лицезрел.
Вкопанный глаз
посмеялся недобро
Над неумело
подвешенным конунгом.
Не без причины
робел перед хижиной
Тролль скудоумный,
скалы обитатель.
А долговязый
Арни Железный,
Сын Свартньёгра
Законоговорителя,
Ужрался.
— Бывает с ним такое, — подтвердил Бьярки, — редко, но бывает. Хотя такого здоровенного лося, как наш Арни, совсем не просто свалить с ног выпивкой. Но кого ты назвал здесь грозным медведем, который вдруг решил уделить внимание своей шерсти вместо того, чтобы доказать свою силу и ярость, уж не меня ли?
— Не думай, что ты единственный в Стране Льдов, кто носил имя Медведя, — сказал Локи. — Я вижу смысл этой строки в том, что кому-то понадобилось время, дабы проявить себя во всей красе. Долго чесался, да скоро поднялся! А вот откуда здесь взялся морж, и, самое странное, зачем — это для меня остается загадкой.
