доктор, но еще и хороший муж и отец. Когда я думаю о том, как мне с ним повезло и потерять его было бы невыносимо больно, на глазах выступают слезы.
Прежде чем они успевают скатиться по щекам, я быстренько отламываю кусочек чесночного хлеба и запихиваю в рот. Он тает, я наслаждаюсь вкусом и глотаю. Помогает успокоить нервы. Они и так пошатнулись от мыслей о браке, который мог бы оказаться не «в порядке», каким я описала его доктору Джози, а еще от слухов Лайлы. Мысли крутятся в голове, словно тесто для пиццы, которое подкидывает и крутит в воздухе повар.
– Ты чего? – спрашивает Макс. Он частенько читает меня как открытую книгу.
Я не стала говорить, что мы уже несколько месяцев не ходили на свидание, и вместо этого рассказываю, что Лайла распускает слухи, мол, у меня интрижка в приложении для дружеских знакомств. Тишина, что устанавливается между нами, осязаема, и я отвожу взгляд и рассматриваю парочку за столом в трех футах[30] от нас. Они строят друг другу глазки и игриво касаются друг друга под столом. Для нас это уже далеко в прошлом.
Я вспоминаю, как влюбилась в Макса. Не могу назвать себя романтиком, но иногда я чувствую любовь к нему очень глубоко в душе. Обычно это происходит в тишине, когда я мешаю шоколад, и в моей душе что-то просыпается. В основном из моих слов сочится сарказм, но если прислушаться к тишине, к паузе между ними, можно услышать шепот моих истинных чувств. И именно в эти паузы, когда мы были вместе, я и влюбилась в Макса.
Это случилось не за один раз. Он целует меня в лоб. Заправляет прядь волос за ухо. Касается моей руки. Его куртка на моих плечах, одеколон на моей футболке, его пальцы в моих волосах, роза, оставленная на подушке, сердечко, нарисованное на запотевшем зеркале, любовное письмо, вложенное в мою любимую книгу. Моменты тишины. Именно они заставили мое сердце трепетать от любви. Эти воспоминания помогают мне пережить тяжелые времена.
Я доедаю чесночный хлеб и снова смотрю на Макса. Футболку он надел наизнанку, но я об этом умалчиваю, потому что уголки его губ опущены. Я тоже умею подмечать всякое. Макс кажется очень собранным, но часто упускает детали во внешнем виде. Я много раз замечала следы от дезодоранта на его одежде и зубную пасту на воротнике. Мне это не мешает, только напоминает, что он тоже человек.
– Я бы хотел, чтобы ты удалила свой профиль, – наконец говорит Макс.
Я уже познакомилась с Кэрри и Стейси, чего мне пока точно хватит, но меня злит сам факт того, что Макс просит меня удалить профиль. Я сама решу. Он мне не босс. Веду себя как десятилетняя я…
– В моем профиле четко говорится, что я ищу друзей. Подруг. Это приложение для дружбы.
– Знаю, но это выглядит так, словно ты… не знаю, отчаялась.
Я откидываюсь на спинку кресла. Отчаялась? Я бы так это не назвала. Скорее, пользуюсь удобствами интернета.
– Это моя жизнь. – Я прохожусь пальцами по волосам. – Подожди. Ты мне не доверяешь?
К лицу хлынул жар. Мы должны были зажечь страсть в наших отношениях, а не пялиться друг на друга без намерения раздеть партнера глазами.
– Это не о доверии, а о том, что о тебе теперь говорят, – говорит он и отпивает ламбруско.
– Так ты о статусе нашем беспокоишься? – спрашиваю я, раздраженно махнув рукой.
Макс накрывает мою ладонь своей: скорее всего, это не милый жест, а его попытка предотвратить скандал в общественном месте.
– Может, стоит присоединиться к какой-нибудь местной организации и там найти друзей?
Я признаю, что в его словах есть смысл, но у меня сейчас нет времени на волонтерство, да и друзей выбирать легче в соцсетях. Максу я об этом не говорю.
Официант приносит нам пиццу со свежими грибами, маслинами и зеленым болгарским перцем. Ну хоть на начинке для пиццы мы всегда соглашаемся. Очко в нашу пользу. Правда, в животе уже тяжело от чесночного хлеба, и у меня вдруг пропал аппетит.
Макс знает, что я удалю приложение, и я тоже это понимаю, но он все равно позволяет мне оставить выбор за собой. Этому мы научились на семейной терапии: раньше мы вечно бодались за контроль, а теперь умеем разговаривать по-взрослому, а не просто кричать о том, чего мы хотим.
Я извиняюсь и отхожу в уборную с телефоном. В этот раз я не фотографируюсь с декольте, чтобы отправить это ему. Вместо этого я выключаю уведомления с Fireworks Friends. Удалю приложение когда захочу и когда буду готова.
Глава 29
Я вдыхаю запах свежевыстиранной рубашки поло Макса, прижимаясь к нему. Скоро он выезжает в аэропорт (ему надо на конференцию по работе), и я не хочу, чтобы вчерашняя перепалка осталась камнем висеть у него на душе.
– Извини за вчерашнее, – говорит он. – Я доверяю тебе и хочу, чтобы ты была счастлива.
– Спасибо, – говорю я.
Макс обнимает меня крепче.
– Мне пора. Надеюсь, ты отлично проведешь время с Эйвери.
Дружеское плечо мне не помешает. Я рада, что Эйвери купила билет и не против прилететь ко мне – я говорила ей, что не стоит, поскольку недавно она сломала ногу, но она и слушать меня не хотела. Говорит, ей самой нужно отдохнуть. Я предложила хотя бы встретить ее в аэропорту, но она отказалась и сказала, что закажет такси.
Макс уезжает, и я прохожусь по дому, собирая носки, обувь и книги – все, что разбросала Майя.
* * *
– Ты уже тут! – говорю я из окна машины. К моему удивлению, на кресле-качалке у нашего дома сидит Эйвери. – Извини, что опоздала, утро выдалось безумное.
– Ничего страшного. Я бы спустилась обнять тебя, но… – Эйвери смотрит на гипс на ноге.
– Не парься, я сейчас, – говорю я и паркуюсь.
Взлетаю по ступенькам на веранду и обнимаю подругу.
– Я так рада тебя видеть!
– И я! – Эйвери обнимает меня крепче.
Я отпускаю ее и встаю так, чтобы не задеть гипс.
– Заходи, – держу ей дверь, подруга ковыляет внутрь. – Я отнесу твои чемоданы наверх.
– Спасибо. Что-то я не привыкла, чтобы меня обслуживали.
– Я знаю, что ты поступила бы так же. Когда снимают гипс?
– Еще нескоро, – говорит она. – Через две недели.
– Ты куда сильнее меня. Я бы никуда не летела.
– Все не так плохо. Сидеть дома мне надоело. Когда я узнала, что Макс