происходило между нами долгие пять лет. Возможно, увидев сметь, тоже пересмотрела многое за несколько часов, проведенных за копанием могилы. Я все еще не мог отделаться от мысли, что кто-то из группы уже там же, где Шакс. И что мы с кошкой вполне можем последовать их примеру в любой момент. Так себе ощущение. Я не боялся смерти. Если подумать, ничего меня не держало в жизни якорем. Родители, брат… потоскуют и переживут. Трудно уходить, когда отвечаешь за кого-то, а я свободен и потому идеальный солдат.
Слушая сбивчивую речь Ашхен (не замечал раньше за ней склонности мямлить), все еще размышляю, как хорошо, что у меня там, на большой земле не осталось обязательств. Могу делать со своей жизнью, что хочу и не думать, что кого-то подвел. Всю жизнь я оправдывал ожидания. Матери, отца, преподавателей. Всю жизнь тянулся по чужим лекалам и осуждал брата за его нежелание вписываться в общепринятую систему ценностей. Теперь вот понял, как это утомляло и отравляло жизнь. Сколько дней потрачено в погоне за химерой, в попытках поломать себя и стать тем, кем я не был. Я злился на Дана за то, каким он был. Потому что завидовал его смелости. Тому, что брат не поболся пойти против устоев, против воли отца. Не побоялся потерять уважение, любовь и стать изгоем. И ведь не стал. У Дана были друзья. Не много, но только потому, что он сам очень тщательно фильтровал тех, кого подпускал ближе, чем на пять световых лет. Дана уважали преподаватели, даже когда он был настоящей занозой и шатал правила Академии, как локатор в космическую бурю. А еще он жил. Жил так, как хотелось ему. А я? Если завтра я умру, то что было в моей жизни, кроме гонки за правильностью, успехом и признанием? И самое главное, что мне теперь до этого признания, когда каждый день был преодолением себя. Я стал лучшим пилотом СКАТ. Гордостью Академии, но отец так и не пожал мне руки, поздравляя с окончанием. Я стал тем, кем он хотел, но был ли я от этого счастливее? Правильный, достойный сын маршала Берга. Что я видел в жизни, чтобы вот сейчас было не так обидно умирать? Я дружил с теми, с кем стоило бы дружить по меркам отца. Отбирал себе компанию, каждый раз взвешивая не на весах личного интереса и симпатии, пропускал через анализатор Берга-старшего, просчитывая, расценит ли отец эту компанию достойной. Я даже девушек выбирал по этому критерию. Если вдруг мимолётный роман перерастет во что-то серьезное и дойдет до семьи, примет ли отец такую кандидатку.
Когда Идан объявил о своем романе с Ашхен, мне хотелось его убить. Мы тогда так поругались, от капсулы щепки летели!
— Никто не мешает сделать тебе так же, брат, — меня бесило, как спокойно Идан реагирует на вспышку бешенства. Как будто он уже тогда видел то, что я только сейчас понял.
— Я ж не такой бунтарь, как ты. Тебе нравится идти против всех, да? Зачем?
— Завидуешь? Может, просто тоже признаешь, что хочешь жить по сердцу, а не чужим умом?
И вот теперь, спустя почти пять лет, я дошел до этой мысли. Жить своим умом и по сердцу. Теперь мог себе признать, почему меня так бесила кошка и ее союз с братом. Она не подходила, не вписывалась. Я не мог себе позволить кого-то такого. НЕПОДХОДЯЩЕГО. Потому что это не вязалось с образом достойного и правильного сына Берга. А я хотел быть дойстойным и правильным. Больше всего на свете боялся потерять благосклонность отца. Стать для него таким же, как Дан. Искренне верил, дурак такой, что это Дан разочаровал семью и поэтому признан паршивой овцой. Нужно было оказаться на пороге смерти, чтобы услышать то, что брат твердил мне все эти годы.
Любовь семьи — это не то, что нужно выбивать потом и кровью.
Квазар!
Пусть он выживет, пусть нам еще доведется встретиться, чтобы сказать ему, что он был прав. Я должен признать это лично, глядя в глаза. И рассказать про Йен, пусть даже это приведет к разрыву. В сознании тут же всплывает его последний ответ. Дан никогда не простит мне предательства, подлого удара в спину. Нужно смириться с тем, что сам виноват. Принять этот факт и перестать трусить. Рано или поздно правда всплывет. Тем более, теперь, когда… Глупо отрицать, что меня все сильнее тянет к Ашхен. Неконтролируемо. Я ищу ее глазами, оцениваю ее состояние, как будто это мои собственные показатели. И вот сейчас необъяснимо нервничаю от разговора о загадочной болезни. Вчерашний я бы отмахнулся тем, что мы теперь здесь вдвоем и выживание напрямую зависит от этой связки, но прозревший, не хочу больше обманываться. Дело вообще не в вопросах сплотившей нас опасности. Эта дикая мысль прошибает разрядом, как если бы FBOT решил провести мне экстренную реанимацию, шарахнув током. Вслед за ним до мозга долетает последнее признание Йен. Настолько абсурдное и дикое, что я ныряю в вязкий вакуум растерянности, не понимая совершенно, что происходит. Почему? Как? С чего? Звучит как бред.
Собираюсь высказать ей все, что думаю о таких идиотских шутках, но Йен ведет влево. Она оседает на пол так резко, что я едва успеваю подхватить незащищенную шлемом голову, предотвращая удар об острые камни.
— Да что с тобой, Ашхен!
Прижав обмякшее тело к себе, сажусь на землю, запустив сканирование FBOT.
— Жизненные показатели на критическом уровне. Температура тела 41.7 градусов, — Я знаю, что для котов это примерно, как наши 39. Некритично, но плохо. Лихорадка не должна была появиться, потому что FBOT пичкал ее подпиткой. Тошнота, слабость — обычное дело. Но жар? Это что-то совершенно несвязанное с передозом катализаторов и стимуляторов.
— Квазар! — Ашхен права, в расщелину мы с ней не протиснемся. Точно не в костюме. Быстрое сканирование подтверждает, что вокруг все чисто. Нет никакой угрозы. Опустив Йен на землю, поспешно отключаю системы и запускаю рассоединение. Костюмы заберу потом. Сейчас важно понять, что с Йен и как-то срочно ей помочь. Я ведь только недавно думал, что не хочу рыть могилу еще и ей!
— Нет, твою звезду! Я не позволю тебе сдохнуть, Ашхен! Слышишь меня! Даже думать не смей! Вечно ты все делаешь мне назло! Что за мания такая?!
Злюсь на себя, ору на нее, прекрасно понимая, что она даже не слышит. Все, чему нас учили в Академии куда-то подевалось. Все эти теоретические знания, как важно
