Оказывается, царские офицеры и сыщики тоже носили пятиконечные звездочки. Мы с Мишкой этому сильно удивились, ведь удивляться, что нашему новому знакомому, наверное, больше ста лет, уже никакой удивлялки не хватало.
Любим Адамович получил назначение в другую губернию, но продолжал заниматься тем же самым. Он расследовал всякие преступления и несчастные случаи. Например, когда кто-нибудь тюкал другого топором на ярмарке или сам тонул в реке. Однажды Крафт вместе с царскими полицейскими изловил целую шайку разбойников с большой дороги, но в ней не было ничего удивительного.
Мишка спросил, удобно ли ему было работать с городовыми, если городовые, как известно, только подкручивали усы, отдавали честь помещикам и капиталистам и раздавали подзатыльники всем остальным. Крафт ответил, что в любой работе имеются недостатки, но вообще городовые не затем стояли на улицах. Кроме того, городовые служили в городе, а за городом служили сельские стражники. Я подумал, что младшему лейтенанту Клестову из Снегирей, наверное, понравилось бы называться сельским стражником, потому что он понятливый и в милиции у него висит плакат "На страже социалистической законности". Только от стражнической алебарды он, конечно же, отказался бы, потому что она помешает ездить на мотоцикле.
Однажды Крафту сообщили, что в лесу на излучине реки упал метеорит.
- Это было на Подкаменной Тунгуске? - спросил я, такой же уверенный, как Мишка насчёт алюминия.
- Это было на реке Чусовой, - ответил Крафт.
Любим Адамович сел на лошадь и поехал с урядником, лесным объездчиком и свидетелями на место падения. Все, кроме него, знали только то, что с неба, случается, падают камни, а почему это случается - бог ведает, и учёные люди как-нибудь объяснят. А Крафт удивился, пожалуй, больше всех остальных. Он знал, что метеорит - это камень или слиток железа, который летит в холодном космическом пространстве, а в земной атмосфере раскаляется, наполовину сгорает, но когда стукнется о землю, быстро остывает. Но когда они в лесу подъехали к метеоритному кратеру, оттуда светило красным, будто бы жарко тлели угли большого кострища. В кратере лежала наполовину зарытая в землю ноздреватая глыба аршина два в диаметре. Хоть она упала дня два назад, приблизиться к ней оставалось горячо, точно к раскалённому железу в кузнице или к догорающей дотла избе. Урядник плюнул в неё - плевок испарился, не долетев. А суеверный свидетель, охотник Иванов (с нормальным ударением) испугался, что их за это зашибёт на месте молнией, чтоб не плевались в небесный камень.
Путешественники отошли подальше, на берег реки, встали лагерем и заночевали. Но на следующий день продолжилась та же чепуха на постном масле. Оказалось, что глыба стала много меньше, и жар источала не так далеко, но не остыла. Она словно перегорала. Поверхность у неё всё равно была красной, как расплавленное стекло, хотя потемнела и пошла серыми пятнами. Урядник снова поплевал в метеорит, но плевки так и не долетали, превращаясь в пар.
На третий день метеорит оказался скорее серым с красными прожилками и величиной с большой арбуз. Плевки урядника шкворчали на нём, как на горячей сковородке. В темноте светились одни прожилки.
На четвёртый день от прежней раскалённой глыбы остался только шар удивительного бледно-голубого цвета. Он был размером с глобус, из-за которого мы познакомились с Крафтом, и только тёплым, а не горячим. Любим Адамович смело достал его из кратера, положил в мешок, и поехал в город.
В городе он показал своё открытие учёным из горного училища. Уровень науки тогда был, конечно, много ниже сегодняшнего, потому что у нас был царизм, а в остальном мире - ещё XIX век. Но всё равно Крафт отыскал самых лучших геологов на всём Урале, не хуже столичных. Некоторые из них даже учились в главных русских университетах и за границей, а всё равно работали на Урале, хотя их туда не ссылали царские жандармы и не распределяли, как теперь. Это были учёные, что называется, по зову сердца. Они очень хорошо разбирались в минералах и знали всё, что науке было тогда известно про метеориты.
Как и догадывался Крафт, геологи не могли объяснить удивительное поведение голубого метеорита и не понимали, из чего он состоит. Они попробовали отколупнуть несколько кусочков и провести химический анализ. Результаты анализа менялись каждый час, будто бы это была сначала окись платины, а потом железная окалина, превращавшаяся на глазах во что-то вроде сахара, а кусочки как будто испарялись. Когда попробовали выяснить химический состав этих испарений, оказалось, что кусочки тают совсем в ничто. Может быть, оно и не так, но у тогдашних учёных не имелось другого оборудования. При этом сам метеорит не таял и не думал остывать до конца.
Тогда Любим Адамович принял решение распилить метеорит на новейшем камнерезном станке. Он взялся за это сам, как отважный эпидемиолог, прививающий себе малоизученную болезнь, чтобы найти от неё лекарство. Всех остальных он попросил покинуть лабораторию и держаться подальше.
Сначала из-под камнерезного круга сыпались тёплые голубые опилки, потом лиловые, погорячее. Любим Адамович ожидал, что в самой середине метеорита может оказаться даже что-то вроде вулканической лавы или вырвется пламя. Но вместо этого из распила показалось удивительное сияние, непохожее на знакомый нам солнечный свет или на обычные цвета радуги. Любим Адамович пожалел, что наука и техника ещё не доросли до движущейся цветной фотографии и даже обычную ему сейчас не сделать. А голубой метеорит вдруг превратился в сияющий шар и с треском взорвался...
Когда Любим Адамович Крафт очнулся, оказалось, что он неизвестным науке образом попал из прошлого в наше время. Причём попал он не целиком, а просто-напросто всё то, что было у Крафта в голове, теперь оказалось в голове у гражданина Корсакова, который попал под автомобиль "ЗиМ" и этой головой ударился.
Мишка сказал:
- Это называется "сознание", поэтому людей, которые сначала думают, а потом делают, называют сознательными.
Тут я на Мишку шикнул, и даже добрый Любим Адамович сказал, что несознательно перебивать на самом важном месте.
Любим Адамович так и не узнал, что стало с его старым телом и куда подевалось сознание Корсакова. Никаких бумаг, проливающих свет на то, умер ли старый Крафт от опыта или позже, новому Корсакову так и не попалось, как ни искал. И даже никаких известий о находке метеорита и опытах над ним не осталось. Крафт очень надеялся, что сознание прежнего Корсакова не умерло и очутилось в дореволюционном Крафте, и так они и остались жить вместе.
Теперь нужно было осваиваться в будущем, то есть в наше настоящем. Оказалось, у Корсакова не сложилось семьи, зато у него была хорошая, просторная комната и боевые
