ранение или травму, двигался неуверенно и к тому же страдал куриной слепотой. Подполковник проработал с Платтом около года, и узнал бы его даже в темноте, по голосу или по походке, но фотографии из картотеки оказались для него темным, непроходимым лесом.
Второй, — отставной полковник, имел прекрасные физические кондиции для пенсионера и не жаловался на зрение, но с Платтом виделся дважды, в разные годы и помнил его не слишком хорошо. Дело осложнялось тем, что фотографии интуристов из картотеки были небольшими и не лучшего качества, тем не менее, всех заранее отобранных кандидатов забраковали сходу. На всякий случай, чтобы не возникло ошибки, приехал Иван Андреевич Колодный, он просмотрел карточки и покачал головой.
— Мимо, — сказал он. — Надо пошире взять. Прибавим страны Южной Америки. Там можно легко сделать новые документы. Если опять будет пусто, просмотрим капстраны Европы. Он мог достать документы, скажем, ФРГ или Франции. К тому же, наш интурист хорошо знает немецкий и французский.
— Значит, он где-то достал, возможно, украл иностранный паспорт? — переспросил Орлов. — А потом переклеил фотографии? Надо быть хорошим специалистом, чтобы исполнять такие вещи.
— На этом Платте пробы негде ставить, — Колодный сделал ударение на слове «пробы». — В подвале своего дома он как-то за ночь изготовил удостоверение личности и водительские права, которые от настоящих прав полицейский не отличил. Наверняка у него были возможности получить чистые бланки иностранных паспортов. По каналам, которых мы не знаем. Мог и украсть. Запросто…
— Я не представлял, что ваш Стивен Платт настолько хорош.
— Мы сами его всему научили. На свою же голову.
— Просмотреть картотеку иностранцев, прибывших в Москву почти со всего мира, не так просто, как кажется, — сказал Орлов. — А мне в помощь прислали пенсионеров, которые мать родную с двух шагов не узнают.
— Люди, с которыми работал Платт, — нелегалы. Я не могу никого из них засвечивать, даже перед вашими сотрудниками.
— Тогда мы утонем в этом бумажном океане.
— Ради такого дела я сам готов приехать и лопатить картотеку.
* * *
Когда стало темнеть, Алексей Разин загрузил в сумку полбатона колбасы и кусок сыра, полученные в продуктовом заказе, привезенном с работы. Отдельно положил две бутылки водки, на которые, чтобы не разбились в дороге, натянул шерстяные носки. Завернул в газету бутерброды, сверху пристроил термос с чаем. Он думал, что завтрашний день будет длинным и трудным. Утром на окраине Серпухова назначена встреча с Платтом. А после полудня, чтобы отдать архив, получить деньги и поговорить о будущих делах, обещал приехать искусствовед Валерий Гриценко.
Разин посидел на кухне, соображая, не забыл ли какую-то мелочь. Вспомнил про большой складной нож, нашел его на кухонной полке и опустил в карман. Вышел на лестницу, спустился во двор и сел за руль «жигулей». Через час с лишним он добрался до дачи в окрестностях Красной Пахры. Из Москвы за ним увязались две машины сопровождения. Когда подъезжали к месту, одна машина осталась на съезде с шоссе, вторая остановилась где-то на главной поселковой улице.
На даче было сыро и зябко, он затопил печку. Сел на диван в большой комнате и поужинал бутербродами. Он ел, слушал транзисторный приемник и погладывал на фотографию жены, стоявшую на серванте. Фотография сделана здесь, на даче, кажется, года три назад. Татьяна, в цветастом ярком сарафане, сидела на лавочке у дома. Закончив с едой, он снял ботинки, лег на диван и, не погасив верхний свет, задремал. Он проснулся, когда за окном стемнело. Пока спал, оперативники проехали взад-вперед мимо дома, убедились, что в окнах свет, из трубы идет дымок, а «жигули» хозяина стоят за штакетником невысокого заборчика.
Около девяти часов Разин собрал рюкзак, переложив в него содержимое сумки и добавив кое-что из одежды. Вытащил из тайника «браунинг», завернутый в тряпку, снаряженные обоймы с патронами от «макарова», которые подходили к «браунингу».
В десять он вышел из дома, оставив включенной лампу, всю ночь ее свет будет виден с улицы через шторы, а утром станет незаметным. Через заднюю калитку вышел на чужой участок, а там в переулок. Вскоре оказался на тропинке, пересекавшей кочковатое поле, вошел на территорию дачного кооператива, прогулялся по центральной улице, асфальтированной, даже местами освещенной, и оказался на шоссе рядом с автобусной остановкой в сторону Москвы. Теперь спешить было некуда. Он проверил расписание, ждать всего четверть часа.
Желтый «икарус» пришел вовремя, Разин доехал до метро Беляево, нашел телефонную будку и набрал номер Валерия Гриценко. Они разговаривали пару дней назад, уже договорились обо всем, надо убедиться, что Гриценко ничего не забыл.
Трубку сняли после первого звонка, будто его только и ждали.
— Не разбудил? — спросил Разин. — Звоню напомнить о завтрашней встрече.
— Я поздно ложусь, — голос Гриценко дрогнул. — Значит, все в силе?
— Завтра в час дня. Где договаривались.
— Наш общий друг… Я просто хотел узнать: он тоже там будет?
— Обязательно будет.
Гриценко хотел спросить про деньги, но подумал секунду и промолчал. Если уж позвонили, значит, деньги привезут.
— У вас все нормально? — спросил Разин.
— Если вы про бумаги, то все в порядке. Только хочу предупредить: со мной вместе приедет водитель. Я не слишком опытный автомобилист. А место незнакомое, от Москвы далековато. Один я, пожалуй, заблужусь. И заеду куда-нибудь не туда. Такое со мной уже случалось.
— Водитель? — переспросил Разин.
— Да, мой старый знакомый. Добрейший души человек. Он нам не помешает.
— Ну, хорошо. Приезжайте вдвоем.
Гриценко все же решился на вопрос:
— Подождите секунду… Мне надо точно знать: у вас вся сумма, целиком? Иначе я не поеду.
— Не беспокойтесь. Все, как обещал.
* * *
Гриценко положил трубку и пару минут стоял в прихожей, обдумывая то, что уже обдумывал тысячу раз. Наконец, набрал номер Ивана Гаруса и сказал, что тот фраер позвонил и подтвердил, что приедет. И подробно, в лицах, пересказал разговор. Гарус появился минут через сорок, притащив с собой синий чемодан из кожзаменителя, в котором хранился архив.
Гарус взял стремянку и полез на антресоли. Достал сверху продолговатую коробку из-под елочных игрушек, стер пыль, вытащил обрез охотничьего ружья шестнадцатого калибра и коробки с патронами. Сел за столик в большой комнате, взвел и спустил курки, убедившись, что пружины рабочие, не подведут. Затем постелил газету и стал копаться с патронами, проверяя капсюли и порох.
Гриценко, волнуясь, расхаживал по комнате. Наконец остановился и спросил:
— А без этого никак нельзя? Он обещал отдать деньги по-хорошему.
— И ты веришь?
— Не знаю. Кажется, он серьезно настроен…
Гарус нахмурился:
— Ты рожу этого фраера видел всего
