Глава первая
Трое молодых людей, оставив «Жигули» на развилке в паре километров от дачного поселка, последний отрезок пути преодолели на своих двоих. Шли друг за другом, стараясь не наступать в глубокие промоины на грунтовой дороге.
Показавшийся вдали поселок утопал в густых предрассветных сумерках. Влажный хвойный лес, обступивший дома, еще спал. Низко нависло небо в темно-серых клочковатых тучах. Ни огонька, ни птичьего крика, ни человеческого голоса.
Первым, легко перескакивая через лужи, шагал Костян Кот в потертой кожанке и высоких ботинках на шнуровке. Изредка в просветах между тучами появлялся молодой, острый, как серп, месяц, и тогда Костян выключал фонарик с подсевшей батарейкой. Когда месяц снова заслоняли тучи, он нажимал кнопку на плоском корпусе, и желтый световой круг выхватывал из темноты рыхлый снег и глубокие лужи.
За Котом, стараясь попадать в след, пыхтел Леха Килла. Он тащил на плече тяжелую спортивную сумку с инструментом, который может пригодиться в деле. Леха прятал в ладони оранжевый огонек сигареты, другой рукой смахивал с черной куртки падавшие с елей капли. Его переполняли недобрые предчувствия…
Леха уговаривал себя, что настроение у него плохое только потому, что накануне он засиделся в одном питейном заведении, где по видику крутили фильмы ужасов. И вместо того, чтобы покатать бильярдные шары, насмотрелся лабуды про оживших мертвяков. Да и последний стакан водяры был лишним.
Килла жалел, что не взял с собой ствол — с пушкой спокойнее. Но Кот сказал, что они идут не на мокруху, а угонять тачку. И вообще, пачкаться кровью в их деле — ни к чему. В самом крайнем случае, если хозяин «мерседеса» проснется и выскочит во двор, можно навернуть ему по морде. Если не успокоится, отоварить бейсбольной битой.
Шествие замыкал Петя Рама. Он тащился, понурив голову и запустив руки в карманы куртки, словно ждал от жизни только подлянки. Рама часто останавливался, сплевывал, и прибавлял шаг, чтобы нагнать товарищей. Он думал о том, что фарт не катит. Белый мерс Е-класса с четырьмя фарами они пасли уже давно. В Москве все было готово, чтобы оприходовать тачку. Но не сложилось. Больше откладывать нельзя, все сроки вышли. Мерс они обещали пригнать в конце прошлой недели, но хозяин тачки, некто Николай Семенович Коршун, вместе с какой-то белокурой шалавой, которая годилась ему в дочери, неожиданно отчалил в свой загородный дом и залег там, будто от ментов прятался. Видимо, у Корзуна разыгрался первый пугающий приступ мужского климакса, иначе он не позарился бы на эту худосочную девку, долговязую и ломучую. Похожую на селедку, нацепившую очки.
Корзун наплел жене, что уезжает по делам и другой город. А дел у бизнесмена, имеющего четыре собственных мукомольни, два зерновых элеватора и несколько оптовых складов, под завязку забитых мукой, выше головы. И уже пять дней Корзун и его селедка не высовываются из двухэтажного особняка на окраине дачного поселка. Белый «мерседес» мокнет за забором, потому что у Корзуна гараж на одну машину и место под крышей занял «ситроен» подружки. Но это все семечки. Обидно, что дело стоит на месте и неизвестно, когда с него сдвинется.
У Рамы на этот счет было свое мнение. Заказчик мерса ждал тачку без малого три недели, подождет еще, не треснет. Вот вернется Корзун в город — и они за пятнадцать секунд уведут машину, как лопатник у пьяного лоха. Легко и элегантно. Когда карман оттягивают ключ и брелок сигнализации, проблемы и принципе не существует. Но соваться в дачный поселок опасно. Каждый человек на виду, даже глухой ночью. Главная проблема уйти незамеченными. Но Кот был непреклонен. Он считал, что выгодный заказ выскользнет, как обмылок из руки. Подобную тачку угонят другие, а они останутся с хреном. Ждать возвращения Корзуна в Москву нельзя. Надо действовать, а не размазывать сопли по тарелке. Вот и весь разговор.
Рама не любил, когда решения принимаются коллегиально, общим голосованием, как на колхозном сходе. Если Кот решил так, пусть так и будет. Люди делятся на две категории: начальники и дураки. Пусть Кот будет начальником, если ему так нравится. В конце концов, брать тачку в Москве или в Подмосковье — разница невелика. И риск тот же. Почти тот же…
— Господи, когда-нибудь это дерьмо кончится? — возмутился Килла, зачерпнувший воду ботинком. — Каким хреном нас сюда занесло? И вообще…
— Не скрипи зубами, — Рама медленно нагонял его. — Я встречался с одной девчонкой, временной невестой, она врач. Так вот, врач говорит, что у тех, кто часто скрипит зубами, — глисты. Это не художественный свист, а медицинский диагноз. Жестокий, но правильный. Лечись, братан.
— Это у тебя глисты, — оглянулся Килла. — Только не в брюхе, а в башке. И половину твоего мозга они уже сожрали. Рабочую половину. Ту, что немного соображала. Так что теперь тебе думать нечем. Остается только за временными невестами повторять всякую хрень.
Кот светил фонариком и, не оборачиваясь, не обращая внимания на перепалку, шагал дальше. Рама вместо ответа толкнул Киллу в спину, придавая его движению правильное направление. Топай, мол, без тебя тошно. От нечего делать Килла стал считать свои шаги. Двадцать… сорок пять… Семьдесят… Кот остановился, навел фонарик на калитку в глухом заборе и, щелкнув кнопкой, выключил лампочку.
— Пришли, — обернувшись назад, тихо скапал он. — Килла, остаешься здесь.
Димон Ошпаренный, сидевший за рулем угнанных вчерашним вечером «жигулей», маялся от скуки. Машина, съехав с грунтовки, стояла метрах в тридцати от дорожной развилки, в тени деревьев. Сквозь лобовое стекло просматривались две дороги. Одна к дачному кооперативу «Сосны», вторая к песчаному карьеру. Димон, стараясь чем-то себя занять, тыкал кнопки радиоприемника, стараясь найти приличную музыку. Но по всем станциям гнали попсу, вызывавшую тошноту. На других частотах передавали подделочки под блатную музыку. Это немного лучше, хотя с первой же ноты, с первого слона песни, понимаешь, что ее автор не хавал баланды и не катал тачку по зоне. Димон успокоился, когда нашел джазовые импровизации на темы «Серенады солнечной долины».
Он выключил печку, потому что в салоне стало слишком жарко, опустил стекло и прикурил сигарету. Это дачное приключение, эта ночь, туман и сырость не нравились Димону. Он не мог избавиться от ощущения, что сегодняшнее мероприятие закончится плохо. Возможно, очень плохо.
Димон вдруг вспомнил, как он однажды угнал японскую машину из дачного поселка. Но то был не бизнес, а пьяный кураж, стремление повыделываться перед одной подругой, имя которой давно стерлось из памяти. Девчонка сказала: «Тебе слабо». Но Димон придерживался иного мнения. Он просто вырубил хозяина, тщедушного мужика, прицельным ударом по затылку. Обшарил карманы, выудил ключи. Сел за руль, посадил рядом с собой ту стервочку и на полную катушку врубил магнитолу. А потом на лесной дороге, не вписавшись в поворот, разворотил передок «ниссана», поставил его на уши. Хорошо хоть живы остались и ноги не поломали. Выбрались из раскуроченной машины, лесом дошли до трассы и рванули к Москве на попутке. Вспоминать все это стыдно. Дешевое фраерство, пьяная тупость…
