присутствия глаза, увидели линию будущей атаки.
Всполох серо-зеленой линии атаки мелькнул, и тут же последовала настоящая. Зур’дах лишь чудом успел ткнуть кинжалом в нее.
Да она стала быстрее!
Рывок следовал за рывком, но зацепить многоножку Зур’даху удалось лишь три раза. Все остальные разы она проворно отскакивала и вздыбливалась на задние лапы.
Перед глазами почти сливались перекрестными траекториями будущие рывки твари и происходящие сейчас, на самом деле. Все совпадало. Но он начинал дергаться раньше времени, начинал путаться. Тело вновь не успевало за тем, что видели глаза.
Надо было срочно что-то изменить.
Светляк!
Схватив его в свободную руку Зур’дах начал выжидать подходящий момент.
Тварь остервенело бросилась на него клацая жвалами, а он тут же кинул светляка прямо в нее.
Испуганный и вырванный из одежды, он засверкал от страха так ярко как никогда в жизни, и ослепил тварь на пару мгновений.
Зур’даху этих мгновений хватило. Многоножка пропустила удар. Он целился в глаза и усики. Срезал правое усико и, пока тварь ревела от боли, поднявшись за задки, ткнул кинжалом изо всей силы в глаз. Кинжал провалился во что-то мягкое. Плоть.
Попал. Хорошо попал.
Тварь сильно дернулась назад и заверещала противным писком, который было слышно наверное по всему тоннелю. Светляк вообще в растерянности захлопал крыльями и завис над потолком продолжая распространять волны света…
Определенно свет ослеплял ее. Мешал ей. Привыкшая к тьме, рядом с источником тепла и света она почти ослепла.
Он бочком повернулась и хотела уже удрать но Зур’дах сам рванулся к ней. Удар.
В бок. В брюхо. Пригвоздить к стене.
Первый удар просто выбил чешуйку из брони. Ощерившаяся тварь клацнула желваками отгоняя настырную и ставшую опасной добычу.
Зато второй удар пришелся прямо в щель между чешуйками, ту самую откуда гоблиненок выбил чешуйку-пластинку до этого. Кинжал глубоко погрузился в плоть и прибил тварь к камню.
Многоножка в бешенстве начала дергаться и извиваться насаженная на кинжал. Но рана все еще не была смертельной.
Подвернувшиеся по ладонь мелкие камни Зур’дах тут же схватил в кулак, утяжелив его. Совсем не боясь, он хорошенько двинул ее по второму усику. Многоножка была раненая, замедленная, а без первого усика казалось потеряла часть своей координации.
И все равно, он чуть не пропустил укус насекомого.
Гоблиненок выдернул кинжал. На пол пролилась зеленая мерзко пахнущая кровь. Освобожденная тварь хотела удрать.
Но задние ноги будто не подчинялись ее воле. Передняя часть многоножки тащила на себе все тело. Вернее пыталась. Брыкалась, дергалась, металась из стороны в сторону, но преодолевала лишь незначительное расстояние.
Совершенно случайно, и к собственной радости, Зур’дах перебил ее хребет.
Добить!
Пока не удрала.
Собственная мысль, словно продублировалась эмоциями существа внутри него. Увидев раненую добычу, оно требовало, просто требовало уничтожить ее окончательно.
Мальчик замахнулся. Удар. Второй. Третий.
Каждый удар достигал цели. Многоножка уклонится не могла. А он бил в уже пробитое место. В рану.
Тварь беспомощно визжала, но уйти ей не давали.
Светлячок метался под потолком как безумный то вспыхивая то потухая. Это еще больше дезориентировало тварь.
Закончил все точный удар в глаз. В тот самый, раненый.
Кинжал почти полностью вошел в мозг многоножки. Она извивалась, и пыталась до последнего соскочить с кинжала, но это были уже предсмертные конвульсии.
Мгновение, и она обмякла мертвым телом.
Ушло ощущение чужого присутствия, глаза вновь видели нормально, по обычному, даже сетка уже ему привычная, исчезла.
К собственному удивлению, Зур’дах не обнаружил на себе ни единой царапины. Из боя он вышел целым и невредимым. Вот только глаза…
Резкая боль возникла в каждом из них, и гоблиненок просто закрыл их. Смотреть на мир вокруг стало очень больно.
Он положил ладони на глаза. Немного полегчало. Он хотел потереть их. И потер, но от этого стало только больнее.
На внешней стороне своей ладони он ощутил светляка. Тот сначала ползал, а потом просто сел на один из пальцев.
Зур’дах привалился к стене. Накатила дикая усталость, которая исходила именно из глаз. Где-то справа лежала многоножка, но его это мало волновало. Не сейчас, когда глаза так сильно болят.
Почти прямо возле убитой многоножки.
Все вокруг забрызгала ее зеленая кровь, которая уже начинала подсыхать и тошнотворно вонять.
Несколько минут, и тяжесть начала уходить из глаз.
Как ни хотелось Зур’даху подольше посидеть привалившись к стене еще, и подольше набраться сил, еще сильнее хотелось оказаться подальше от этой мертвой и дико вонючей твари. Теперь, открыв уставшие глаза смотреть на убитую тварь было до омерзения неприятно.
Гоблиненок перелез через нее, и пополз дальше. Несмотря на нахлынувшую после боя общую усталость, передвигался он бордо. Радость этой победы заставила собраться с силами и двинуться дальше.
Глава 20
Только убедившись, что отошел от мертвой твари на приличное расстояние, почти на сорок локтей, он приостановился.
Мертвая сороконожка осталась позади, там же остался и сопровождавший ее тело отвратительный запах.
Справа и слева были чистые стены тоннеля. Мальчик вздохнул. Все произошло слишком быстро. Он не успел даже по-настоящему испугаться. Впрочем, его новые глаза, как он уже понял, теперь давали ему неоспоримое преимущество в подобных схватках с прямолинейными насекомыми. Пусть и в этот, первый раз, пересекающиеся линии порой запутывали, а не помогали.
С такими здоровыми насекомыми, он ни разу не имел дела. К родной пещере обычно такие просто не добирались, уничтожаемые либо Стражами либо Охотниками. Сердце успокоилось, и Зур’дах, вытерев кровь многоножки с себя об стены, двинулся дальше.
Периодически он останавливался. Примерно каждые двадцать-тридцать шагов. Чтобы прислушаться к звукам в тоннеле.
Поводил ушами вправо-влево…Тишина.
Прислонился к стенкам тоннеля — никаких звуков. Ни шороха, ни стука.
Все-таки всегда оставался шанс, что уши услышат то, чего глаза не заметили…Пока еще
