друг, владелец мастерских, где пишут картины на заказ. Думаю, вам надо бросить свою работу и уйти в творчество.
– Дык… ну… ваще… мечтал… но… тока… и… вот… да… да… да… ну… – загудел мастер.
Тут у меня зазвонил телефон.
– Слушаю, – ответил я.
– Иван Павлович, – произнес тихий голос, – Никак беспокоит… Подождите секундочку.
Послышался щелчок, и раздался приятный баритон:
– Добрый день, Иван Павлович.
Я быстро вошел в дом.
– Здравствуйте, Иосиф.
– У вас в «Телеграме» адрес села Александровка. Там же название улицы и номер дома. Если отправитесь через полчаса в село, то вас там у церкви встретит Никак. Дальше он все объяснит.
– Хорошо, – ответил я.
– Вам все ясно? – осведомился Иосиф.
– Да, – ответил я, хотя вообще ничего не понял.
Но голос Иосифа звучал так, что отказаться от поездки показалось невозможным, поэтому я поспешил в квартиру, чтобы переодеться.
Глава тридцать пятая
Церковь я увидел сразу, около нее были парковка и церковная лавка. У ее входа стоял Никак. Я устроил свой джип у забора и подошел к парню.
– Очень рад вас видеть! – искренне произнес молодой человек. – Садитесь в мой автомобиль.
Я влез в ничем не примечательный седан, каких на дорогах тьма. Никак завел мотор и продолжил:
– Иван Павлович, когда приедем на место, дам вам ноутбук и наушники. Вмешаться в разговор не сумеете, просто будете невидимым свидетелем. Так решил Иосиф Германович. Если вам покажется, что хозяйке угрожает опасность, то не следует волноваться – все под нашим контролем.
– Хорошо, – согласился я, и мы поехали по селу, которое неожиданно оказалось большим.
Нужный дом стоял на отшибе, у него не было ближайших соседей. Никак припарковал машину вплотную к забору и удалился. Я остался один с ноутбуком в руках и с наушниками на голове.
Через короткое время экран засветился. Перед моими глазами предстала уютная комната, столовая или гостиная. На ее окнах висели кружевные занавески. С потолка свисал оранжевый абажур. У одной стены, слева, громоздился буфет старше Мафусаила, к нему примыкала тумба с телевизором – родная сестра буфета. На другой стене, справа, висел ковер, под ним стояли два кресла «времен Очаковских и покоренья Крыма»[5]. Между ними темнел круглый столик. Его большой квадратный брат занимал центр помещения. Вокруг него стояли четыре стула, два из которых оказались заняты. На одном восседал Леонид, на другом – хрупкая пожилая дама в кружевной блузке.
– Что вам угодно? – с улыбкой на лице, но очень холодно осведомилась она.
– Меня прислала Маргарита Николаевна, – начал наш бывший клиент. – Помните такую?
– Господь милостиво позволяет мне жить на этом свете и память пока не отнял, – ответила женщина, потом повторила: – Что вам угодно?
– Маргарита Николаевна Шмиллер велела забрать у вас завещанные ей драгоценности.
– К сожалению, я уж немолода, – ответила хозяйка, – но остатки разума подсказывают, что Маргарите Николаевне Шмиллер следовало выдать вам некую бумагу, подтверждающую ее приказ.
– Да, конечно, – улыбнулся Леонид. – Вот, пожалуйста. Доверенность на получение от вас завещанного Маргарите Николаевне имущества, а именно…
– Знаю, о чем речь, – кивнула дама. – Разрешите глянуть?
Леонид протянул ей папку. Некоторое время дама внимательно изучала текст, потом встала и со словами «сейчас вернусь» удалилась, держа доверенность. Но вскоре, как и обещала, опять появилась в комнате, села за стол и спокойно произнесла:
– На документе, который вы мне вручили, стоит дата. Бумага была составлена не вчера, не в этом году и даже не в прошлом, а намного раньше.
– Верно, – не стал спорить Леонид. – Госпожа Шмиллер оформила документ давно, понимая, что тяжелая болезнь скоро лишит ее разума. Мы с ней были близкими друзьями. Рита решила передать мне то, чем владела ее мать Евдокия Никифоровна Шмиллер. Мне понадобилось много времени, чтобы отыскать вас и понять, что то, что принадлежит давно мне, храните вы.
Хозяйка усмехнулась.
– Леонид! Позвольте вас перебить, – произнесла дама. – Уже говорила – я немолода, но разум пока со мной! Тот, кто вас нанял, совершил несколько ошибок…
– Никто меня не нанимал, – возразил посетитель.
Я тихо вздохнул. Мерзавец определенно обладает артистическим даром, не знай я суть дела, поверил бы мужчине.
– Вот моя визитка, я успешный бизнесмен, – продолжал Леонид. – Зачем мне исполнять чужие поручения? Мы с Ритой были очень близки, поэтому она решила…
– Первая ошибка, – с милой улыбкой перебила его хозяйка. – Фамилия Маргариты Николаевны только в девичестве была Шмиллер. Выйдя замуж, она стала Огоньковой. На момент составления бумаги, которую вы предъявили, в паспорте Риты стояла эта фамилия.
На лице Леонида промелькнуло удивление, но он живо с ним справился.
– Документ готовил нотариус. Все вопросы к нему. Мне просто дали документ.
– Но бумага недействительна из-за неверных паспортных данных, – твердо возразила хозяйка. – И вот вторая неточность. Драгоценности и иконы, которые дарил Елизавете Федоровне барин Афанасий Константинович, она оставила перед смертью своему сыну Петру Огонькову. А уже он перед своей кончиной передал их мне с приказом отдать их на благое дело. Да, еще до среды все хранилось у меня – я никак не могла выполнить волю Петра, то самое благое дело не находилось. Но во вторник Господь послал мне прекрасного человека. Поговорив с ним, я отдала ему все, что бережно хранила. И очень скоро в селе Яичное, где прошли наше детство, юность, где расцвела наша с Петей любовь, появится детский дом имени Елизаветы и Петра. Там несчастные сироты получат любовь, ласку и образование. Третья оплошность. Маргарита давно порвала со мной из-за того, что я была категорически против ее брака с Мольером. Четвертая неувязка. Рита понятия не имела, что Петр хранит драгоценности матери и передаст их мне перед своей кончиной.
Только сейчас до меня дошло, что пожилая дама – это Дусенька, мать Маргариты. Но ведь она же умерла!
Женщина получила драгоценности, которыми барин Афанасий Константинович осыпал свою любовь Лизоньку. Елизавета перед кончиной вручила все, что имела, единственному сыну. Наверное, она велела ему продать подарки Афанасия, а деньги потратить на помощь тем, кому очень плохо. Капризная девушка, которая приклеила к Пете прозвище Гризли в белых носочках, понятия не имела, каким сокровищем будет со временем владеть неуклюжий деревенский мальчик, который впервые увидел, что мужчины могут носить белые носки, пришел в полный восторг и захотел стать модным. Из наивного Гризли в белых носочках со временем сформировался человек, который не пустил в распыл «алмазный фонд» своей мамы Елизаветы – он просто не мог понять, на что его употребить. А добрый Господь послал ему Дусеньку, которая выполнила волю Петра. Кому пожилая дама передала сокровище? Учитывая присутствие здесь сейчас Никак, а то Иосифу. Похоже, из мальчика Никиты, лоботряса и двоечника, вырос мужчина, который способен решить любую проблему. Мы с Борей спасовали перед количеством сел с названием Александровка, а Иосиф живо нашел Дусеньку.
Все эти мысли молнией промелькнули в
