моей голове за то короткое время, что Леонид, выслушав хозяйку дома, сидел тихо. Но его ступор длился секунды. Мужик вскочил.
– Ах ты, старая ….! Да я сейчас!..
Договорить он не сумел – в открытое окно молнией влетели две темные фигуры. На экране ноутбука заметались пятна, трансляция оборвалась.
Я сидел тихо, текло время. Прошло несколько часов, прежде чем появился Никак.
– Иван Павлович, вы устали?
– Нет, – ответил я. – Очень хочется задать вам несколько вопросов.
– Готов ответить на них, – спокойно отозвался парень. – Сразу скажу: с госпожой Евдокией Шмиллер все в порядке, она знала, что мы рядом. Женщине много лет, но ум у нее ясный. А вот Леонид решил, что дама уже не особо сообразительна, скорее всего, она в маразме, поэтому легко купится на «завещание» от Риты. Как он узнал о драгоценностях? На самом деле их ищет обнищавший Мольер.
– Значит, он жив, – пробормотал я. – Мы с Борисом не нашли о нем никакой информации.
– После того, как Маргарита узнала правду о сыновьях Светлова, Мольер убежал из дома. Он уехал из Москвы, перебрался в другую страну, которая раньше была союзной республикой, купил паспорт на другое имя, женился, зажил не так уж и плохо. Потом супруга скончалась, а основным добытчиком денег была она. Вдовцу не на что стало жить. Он решил вернуться в Россию. Мужик от гражданства не отказывался, паспорт другого государства просто купил. Вернуться в Москву его сподвигло желание возродить семью. Он о жене и дочери ничего не знал, но развод с супругой официально не оформил. Работать Мольер никогда не любил. У него оформился план. Дочь уже взрослая, Маргарита еще, похоже, не древняя старуха. Можно наладить отношения. Мужчина продал дом, полученный в наследство от супруги, с которой он жил в другой стране, вернулся в Москву, снял дешевое жилье и первым делом нашел с помощью справочной Леонида. Встретился с ним, сказал: «Я твой биологический отец». Светлов предложил сдать анализ ДНК, тот подтвердил родство. Мольер обрадовался, рассказал сыну о том, что Маргарита, будучи школьницей, подслушала беседу матери и Петра. Пара обсуждала, можно ли передать драгоценности и иконы Елизаветы Федоровны в один фонд. И пришла к выводу, что там работают мошенники. Мольер попросил Леонида найти ценности, пообещав ему часть их за работу. Тот начал заниматься историей, но пошел другим путем, не как вы и Борис. Он побеседовал кое с кем в Яичном, узнал, что в семье Огоньковых были, по словам местных сплетниц, несметные богатства, но их, скорее всего, забрала себе Евдокия Шмиллер. Она не умерла, могила пустая, на ней просто памятная доска стоит. Приготовлено все было для погребения, а сама женщина куда-то делась.
– Кто ему все это рассказал? – изумился я.
– Сторож на погосте, – улыбнулся Никак. – Он умер год назад. Эмма и Матрена, с которыми вы беседовали, знают об этом, но вам они ничего не сказали, свято хранят тайну Евдокии.
Я вспомнил разговор дам про Александровку и промолчал. Вот оно что! Мне не удалось вывести женщин на откровенность, а Иосиф мгновенно справился с задачей.
Никак тем временем продолжал:
– Леонид живо сообщил Мольеру, что «алмазный фонд» Елизаветы давно отдан на строительство церкви, попросил больше его не беспокоить. А сам решил найти Евдокию. Но Леонид опасался, что Мольер способен узнать, что он ищет драгоценности, и поэтому нанял вас. На самом деле он не переставал самостоятельно вести поиски, а когда вы сообщили ему про Александровку, мужчина начал думать, о каком именно населенном пункте идет речь. И тут ему прилетело сообщение от Бориса. Тот написал, что за вознаграждение готов предоставить информацию. Так Леонид получил необходимые сведения и угодил в ловушку.
Никак улыбнулся.
– Иван Павлович, ваш помощник никогда это послание не отправлял.
– Ни на секунду не поверил в предательство Бори, понял, что это игра с мерзавцем, которую затеял Иосиф Германович!
– Ваша машина сейчас стоит у церкви, давайте отвезу вас туда, – предложил Никак. – У вас остались какие-нибудь вопросы?
– Они были, но теперь ответы на них получены, – честно ответил я. – Леонид рассказал нам, что младенец Федя погиб. Борис попытался найти хоть какие-то сведения о несчастном мальчике, но потерпел фиаско. Ну никаких следов существования ребенка! А он, по версии нашего клиента, скончался в месячном возрасте. Его должны были зарегистрировать в ЗАГСе, поставить на учет в районной поликлинике. Но нигде ничего. С одной стороны, это удивительно. Но встречаются родители, которые не сразу идут в ЗАГС и не любят бесплатную медицину, такие даже в советские времена лечили детей за деньги, нанимали доктора. Но сейчас-то понятно, что младенец не был сыном Ильи и Веры. Мальчик не умирал, и звали его не Федор. Поэтому и сведений о нем нет. И нам было бы трудно начать искать родственников Леонида, не расскажи он нам про Маргариту Николаевну Огонькову и Ольгу, с которой он учился в одном классе. Клиент дал нам нить, оставалось лишь потянуть за нее. Еще меня удивила выдержка Леонида в тот момент, когда он узнал, что Илья Светлов не является его биологическим отцом. У мужчины ничего в лице не дрогнуло. Теперь понимаю, что он знал об этом и совершил ошибку, не продемонстрировав изумление или недоверие и не начав задавать вопросы про своего родного папу. Леонид повел себя неправильно, но я посчитал его человеком с железным характером. Еще не проверил, когда в России начали делать ЭКО. Это все мои оплошности. Я не понял, что Леонид нас использует, и не захотел дальше копаться в деле, когда узнал, что его сын здоров. Не вывел негодяя на чистую воду. Не нашел человека из Александровки. И это еще не все! Это дело – мой позор и провал.
– Иван Павлович, на ошибках учатся, – улыбнулся Никак. – Иосиф Германович просит вас приехать к нему завтра в двадцать два часа. Если только это время вам удобно.
– Передайте, пожалуйста, господину Рокову, что я с радостью прибуду в указанный день и час, – улыбнулся я. – Разрешите личный вопрос?
– Конечно, задавайте, – разрешил Никак, паркуясь у церковной лавки.
– Когда я приехал на первую встречу с Иосифом Германовичем, вы стояли у двери в образе принцессы – розовое платье, корона… Почему такой наряд?
Никак снова улыбнулся.
– Иван Павлович, что главное для монаха?
– Вера в Бога, – без запинки ответил я.
– Конечно, – согласился мой спутник. – Но без смирения ее никогда не обрести. Поэтому что тебе велели, то и делай молча. Духовный отец может испытывать монаха по-разному. В «Житиях Святых» рассказывается, как кое-кому из иноков, тогда еще не святых, а только пришедших в обитель, кидали на пол кусок хлеба. Тех, кто его поднимал, благодарил и ел, оставляли. А
