Книга И с привкусом соли на губах - Рин Скай

И оно меня не подводит. После обеда Артема вызывают в очередной раз.

— Я поеду с тобой! — твердо говорю я.

— Да зачем, всегда же отпускают.

— Вызвали в такое странное время, так рано, нет, Артем, пожалуйста, не спорь со мной. И Грону позвони. У меня предчувствие.

В машине тоже не могу отпустить его. В последнее время Артем все меньше ездит за рулем сам, опасаясь провокаций, и все больше с водителем. Я сижу, уткнувшись ему в плечо, а он поглаживает меня по распущенным волосам.

Оно накатывает на нас обоих одновременно. Может романтичная музыка, заигравшая по радио в этот момент, а может ощущение опасности обостряет все чувства, все инстинкты до предела, не знаю, но моя рука оказывается на ремне его брюк, а его ладонь задирает мне юбку до резинки чулок.

Смотрим друг другу в глаза. Мы на дороге, повсюду другие автомобили, разгар рабочего дня и едем мы не куда-то обедать, а на допрос, и водитель всего в полуметре от нас, но наши тела хотят страсти и мы ничего не можем с этим поделать, ведь каждый момент может оказаться последним…

Его пальцы порхая над кожей вскоре кружат в опасной близости от самого сокровенного, мои нащупывают, гладят через ткань его внушительную длину. Артем с шумом втягивает воздух. Нервно оборачиваюсь на водителя. Он может притвориться слепым и глухим, но мне всё равно стыдно и неудобно перед ним. Артем правильно понимает мой смущенный взгляд и нажимает на кнопку.

Перегородка стремительно оставляет нас наедине друг с другом.

— Стекла тонированы, — торопливо заверяет меня Артем, — иди ко мне, малышка.

Я снова в трусиках. Но у Артема уже есть опыт как проделывать ЭТО когда я в них. Он сдвигает кружево в сторону, освобождает себя и медленно входит в меня, усадив на колени.

— Так хорошо, малышка, нормально?

— Да, — всхлипываю я от наслаждения, ерзаю на нем, устраиваясь поудобнее.

Артем начинает двигаться осторожно, чтобы не причинить боль мне и чтобы автомобиль раскачивало не так сильно, но потом шлет осторожность к черту переходя на бешенный темп, даря нам обоим такое необходимое сейчас, ни с чем не сравнимое удовольствие.

Когда мы приходим в себя и пытаемся поймать дыхание я понимаю, что приехали. Надеюсь, водитель ничего такого не заметил. Хотя кого я обманываю?!

Торопливо приводим себя в порядок, ободряюще улыбаясь друг другу.

— Я люблю тебя, — говорит мне Артем, — прежде чем выйти из машины.

— И я тебя…

Артем застывает. Оборачивается на меня. Смотрит ошалело, его зрачки настолько расширены, что почти закрывают темно-коричневую радужку.

— Что ты сказала?

Притягиваю его голову к себе. Между нашими лицами всего несколько миллиметров. Его учащенное прерывистое дыхание ласкает мои истерзанные в порыве страсти, искусанные губы.

— Я люблю тебя! — повторяю громче и отчетливее.

Артем обнимает меня. Сдавливает так сильно, что едва дает дышать.

— Я так ждал этих слов, Лиана! Я вернусь к вам! Чего-бы не произошло, маленькая, любимая моя, я вернусь к тебе и дочери. Ты меня поняла?!

— Да! — я не понимаю, почему он так разволновался.

— Я ВЕРНУСЬ, ЧЕГО-БЫ НЕ ПРОИЗОШЛО!

— Что-то должно произойти? — хмурю я брови, — Я чего-то не знаю?

— Лиан, — берет он мое лицо в свои ладони, нежно ласкает скулы и губы подушечками больших пальцев. — Всё может быть. Мне пора.

— Я с тобой! — выхожу вслед за ним.

Он берет меня за руку, и так, вместе мы идем на допрос.

* * *

— Как в камеру?! — воскликиваю я, когда Артема выводят из кабинета следователя в наручниках и под конвоем.

— Сможешь нам выбить пять минут на объяснения? — Артем оборачивается к злому от досады Грону.

— Хорошо, — выходит следом дознаватель, его даже не приходится уговаривать, — снимите ему наручники.

С болью в душе смотрю, как широкие запястья Артема освобождают от кандалов.



— Только без дури! — советует следователь.

Артем подхватывает меня, отводит в сторону, прислоняя к бетонной, выкрашенной грязно-зеленой краской стене.

— Лиан, они закрывают меня до суда. Ничего не поделаешь. Осталась неделя. Ты потерпишь, малышка?

Я сжимаю его широкую спину что есть силы, мне так страшно. Остаться одной, без опоры, без него… и за него тоже страшно, хотя уверенна, что в камере с ним не посмеют сделать чего-то плохого.

— Нам же разрешат свидания?

— Арни постарается выбивать их для нас. Малышка, Грон присмотрит за вами. Но и ты будь осторожна. Не доверяй никому кроме Арнольда, Марго и Вики.

Он смотрит на меня так, словно наглядеться не может, и нам совершенно плевать на то, что у этой трогательной сцены сейчас полно зрителей-полицейских.

— Береги Веронику, малышка. Я люблю вас обеих.

Артем бережно целует меня на глазах у всех и отпускает. Поворачивается к конвою, протягивая руки.

Я плачу, смотря на то, как застегиваются наручники на его руках. Это так не справедливо! Так не должно быть… Это просто дурной сон!

— Лиан, — Арнольд Грон протягивает мне бумажный платок, — попроси водителя отвезти тебя домой. Я пока останусь с Полянским, посмотрю, что можно еще для него сделать. Потом позвоню тебе, хорошо?

— Хорошо… — киваю я.

Возвращаюсь в машину где все еще пахнет им. Мне не верится, что мы расстались, даже на эту неделю, до суда. За эти месяцы, что мы провели вместе, я так привыкла к нему, прикипела, полюбила всем сердцем… и что мне сказать Веронике? Как ответить на ее вопрос: «где папотька?»?!

— Остановите, пожалуйста, — прошу водителя у небольшого супермаркета.

Увидела там же аптеку. Мне срочно нужно успокоительное. Иначе не справлюсь. Покупаю. Расплачиваюсь.

Выхожу. Кто-то нападает на меня сзади. Сбивает с ног. Зажимает рот и нос вонючей тряпкой, тащит в узкий проулок за супермаркетом.

Тряпка отвратительно воняет какой-то химией, мне тяжело дышать, свет меркнет и я теряю сознание.

