мыла и терпения. На обратном пути он по запаху отыскал дикую мяту, уже побуревшую, тимьян и шиповник. Всё это пошло в котелок. На десерт сгодилось овсяное печенье и вяленые груши, купленные на ярмарке у городских ворот в самый последний момент – два маленьких неказистых кулька из газеты.
– Как-то раньше особо не задумывался, но откуда тут бумага? – хмыкнул Джек, скатав из клочка газеты шарик и бросив его на угли. – Ну, и свежая пресса вообще. Непохоже, чтоб у фейри были заводы, типографии и всё такое.
– Колдовство, – пожал Сирил плечами, сощурившись, когда бумажный комок развернулся и вспыхнул ярким пламенем. – Видимо, Неблагой был довольно сильно озабочен тем, чтобы его игрушечный мирок имитировал настоящий. Спичечных фабрик тут тоже нет, но почти в каждом доме есть волшебное огниво, неугасимая лампада, вечный уголёк или что-то в этом роде. Я тоже себе такой купил.
– До или после бритвы? – пошутил Джек.
– Вместо, – елейным голосом ответил Сирил. И глянул из-под ресниц, кажется, с насмешкой: – В отличие от тебя, я здраво оцениваю свои силы. Опасной бритвой у меня получится в лучшем случае ухо себе отрезать, так что я просто нашёл хорошую знахарку и попросил избавить меня от волос на лице. Не так сложно, если у тебя есть лишних пять золотых.
«Он что, сейчас хвастается тем, что у него денег завались?»
Джеку стало смешно, а потом он спохватился:
– Стоп, а почему это «в отличие от меня»? – Сирил выразительно черканул ногтем по щеке; Джек ощупал лицо и, конечно, обнаружил пару царапин, с утра уже почти заживших. – Ну с кем не бывает, тут, главное, руку набить! И, если говорить о здравой оценке сил, то я хотя бы не украл чужую карту и не потащился в одиночку сражаться с ведьмами.
– Да, ты бы потащился в одиночку, но со своей собственной картой, – едко откликнулся Сирил и сел более прямо, натягивая плащ на плечи; костёр почти прогорел, и стало ощутимо холоднее. – Большая разница, просто огромная. Не надо драматизировать, это просто очередной квест, вряд ли там что-то очень сложное.
«Значит, он даже не попытался разузнать, что его ждёт».
– А если там случайно попадётся невыполнимое задание? – спросил Джек с улыбкой, стараясь говорить мягко, без напора. Ссориться он не хотел и сам не понимал, почему слова скрипача так его раздражают. – Ну там замок за одну ночь построить или сразить дракона?
– Убегу. У меня есть пара способов избавиться от любой погони.
– А если тебя проклянут вдогонку? Ты говоришь «квест», как будто это идиотская компьютерная игра, но тут всё по-настоящему.
– А ты говоришь, как старый ворчливый дед, – холодно откликнулся Сирил. – Что вообще мешает мне прострелить тебе ногу прямо сейчас и дальше пойти одному?
«Ого, кто-то снова рассердился?».
– Здравый смысл? – мирно поинтересовался Джек, выгнув брови. – Не бей меня, мальчик, я тебе пригожусь! – добавил он дурацким голосом и вытянулся на бревне, заложив руки за голову. – Мне нужно выполнить три задания и избавиться от проклятия, тебе – получить награду, взаимная выгода, всё такое. Согласен?
– Я подумаю, – тем же ледяным голосом произнёс Сирил, но на арбалет посматривать перестал. – Решим утром. И если ты ждёшь, что я буду извиняться за карту…
– Ну, в день, когда ты за что-то попросишь у меня прощения, я всерьёз забеспокоюсь о твоём здоровье.
Вместо ответа он скатал в комок второй клочок газеты и бросил Джеку в лоб.
«Ну, спасибо, что не выстрелил».
Ночь прошла на удивление спокойно. Костёр так и горел до рассвета: Сирил плеснул на угли из маленькой красной фляжки, и пламя стало коротким, бездымным, но более жарким, чем раньше. Дикие звери опасались не то колдовства, не то огня, а потому держались на отдалении. Но Джек всё равно спал слишком чутко и часто просыпался. То мерещился резкий, мускусно-кислый запах большого хищника совсем рядом, то чересчур громко ухала сова, пролетая над рябинником… А незадолго до рассвета стало вдруг тяжело дышать, словно сверху навалилось отсыревшее, горячее пуховое одеяло, и в мышцах появилась ломота. В какой-то момент ощущение опасности стало невыносимым, и Джек, извернувшись на месте, вскочил на все четыре лапы и уставился в темноту, уже постепенно редеющую, но всё ещё опасную, голодную, любопытную.
Оттуда, из темноты, на него кто-то смотрел.
На них обоих.
Инстинктивно пригнув голову к земле, Джек опустил уши и зарычал – тихо, утробно.
«Ну, иди сюда, – думал он, пытаясь уловить запах Того, Что Во Тьме. – Покажись. Посмотрим, кто кому горло перегрызёт».
Предрассветная мгла недоумённо застыла, как кисель, а потом со всех сторон разом грохнул, загремел беззвучный смех, словно это бестелесный призрак развеселился, и в этом смехе был шелест осенних листьев, треск первого льда, сковывающего по ночам озёра, обещание долгой-долгой зимы, жар от углей в очаге и равнодушная смерть.
– Какой наблюдательный лисёнок, – хмыкнула мгла.
…и ощущение чуждого, враждебного, неблагого взгляда наконец исчезло.
Джек перевёл дыхание; больше всего ему теперь хотелось свернуться клубком, спрятать нос под лапами и тоненько заскулить, но вместо этого выпрямился и сел, обернув вокруг себя хвост – а вдруг вернётся Тот, Что Во Тьме?
Но он, конечно, не вернулся.
Часа через два с половиной, когда завтрак был почти готов, проснулся и Сирил. Сперва заворочался на своём ложе из веток, листьев и сухой травы, застеленном толстым шерстяным одеялом. В свёрнутом виде одеяло, вероятно, занимало половину бездонного заплечного мешка, но вряд ли грело только за счёт своей феноменальной толщины. От него тоже несло колдовством – Джек, кажется, уже научился различать этот тонкий, едва уловимый запах, хотя не мог точно сказать, на что он похож… Сверху Сирил укрывался плащом и пуховой шалью – и кутался так, что издали напоминал, скорее, моток белой шерсти или веретено.
Выглядел он, впрочем, изрядно замёрзшим и недовольным.
– С добрым утром! Как спалось? – жизнелюбиво оскалился Джек, который успел уже изрядно проголодался и держался лишь на одной мысли, что совместный завтрак сближает… а вот последняя ветчина, съеденная в одно рыло, не очень. – Как насчёт горячих бутербродов? Один у меня немного подгорел, правда, прежде чем я сообразил, как снять его с камня в костре, но
