наблюдаю.
— Кажется, назад пути нет… — Тихо произносит она.
Я оглядываюсь на заднее сидение. Всё-таки, малой заснул. Раскинул щёки по детскому креслу и посапывает мирно.
Это даже хорошо. Кире явно нужно выговориться.
— В чём проблема? — Задаю ей прямой вопрос, рассчитывая на честный ответ.
— Я ещё ни разу не ставила отцу ультиматумы. И не говорила с ним в таком тоне.
— Ясно. — Киваю. — Что чувствуешь?
— Честно? — Она открывает глаза и устремляет на меня немного озадаченный взгляд. — Страшно. И необычно.
Беру её ладошку в свою руку и сжимаю несильно.
— Поздравляю. Ты стала взрослой девочкой.
Она удивлённо таращится на меня, а потом начинает смеяться.
И, клянусь, я впервые вижу, чтобы она так искренне хохотала.
Негромко, но так заливисто… заразительно.
Я тоже улыбаюсь и крепче сжимаю её ладонь.
Мы какие-то чокнутые.
Сидим в машине, на обочине, ржём, рискуя разбудить ребёнка…
И я и она совершенно не знаем, что дальше делать, и как вести себя.
Мы оба понятия не имеем, что нас ждёт дальше.
Но когда она чуть успокаивается, я тяну её на себя и обнимаю.
Смех Киры сменяется слезами, и (вот ирония), я также впервые вижу, чтобы она так сильно рыдала.
Понимаю, что у неё истерика, и просто нужно выплеснуть накопившееся за долгие годы. То, что она не могла себе позволить.
— Знаешь, я, когда первый раз тебя увидел, подумал, что ты робот. — Признаюсь ей.
— Да? — Сквозь слёзы удивляется. — Почему?
— Ты себя видела? — Поясняю, удерживая в объятиях. — Такая идеальная, строгая… говоришь всегда, как будто «по уставу».
— А ты наоборот… — Смотрит красными глазами в мои.
— Я тебе понравился?
— Сразу. — Тихо и улыбаясь снова. — Я на работу приходила и ждала, что ты там будешь.
— А я тебя ненавидел. За то, что прикоснуться не мог.
Она утыкается мне в плечо.
— Тём…
— Что?
— Я рада. Что Илюша твой сын.
Мою грудь затапливает тепло. Нельзя так расклеиваться. Я же мужик…
Какого хрена так зависим от её расположения?
— Я тоже. — Сжимаю её крепче. Вдыхаю запах волос.
Она вся, как вулкан — жгучий, непредсказуемый и притягивающий к себе.
Этот день становится для меня открытием.
По большей части тем, что я наконец вижу: она обычный человек.
Такой же, как все: со своими страхами, эмоциями и мечтами.
Вовсе не робот.
Мы сидим и разговариваем обо всём на свете, до тех пор, пока Илюха не даёт знать о своём существовании.
А потом я сажусь за руль. Потому что Кира эмоционально истощена и ей не следует вести машину в таком состоянии.
И она не сопротивляется. Просто пересаживается на пассажирское сидение.
— Тём, я согласна. — Говорит негромко, когда мы уже катимся по улицам города.
— Что? — Хмурюсь, не понимая. Я что-то спросил? Видимо тоже нервоз сказывается.
— Давай поженимся.
Эта фраза застаёт меня врасплох.
— Ты уверена? — Такое состояние вполне может толкнуть её на необдуманные поступки.
А мне нужна стопроцентная гарантия.
— Да.
— Я буду зарабатывать мало денег. — Привожу аргументы против, хотя сам был инициатором нашей женитьбы.
— Плевать. — Отмахивается.
— Буду ревновать тебя к каждому столбу.
Поворачивается и улыбается.
— Знаю.
— И затрахаю до потери пульса.
— Тёма, здесь же Илюша…
— Ну и что. — Коварно лыблюсь. — Он ещё не понимает, о чём речь.
— Я согласна.
Я снова беру её ладонь и прижимаю к своим губам.
Мы подъезжаем к дому, и первым делом я тянусь к ней, чтобы поцеловать.
— Сладкая, ты не пожалеешь… — Шепчу ей жарко, давая обещание.
Илюха начинает канючить.
Ладно.
Я дождусь тёмного времени суток, чтобы подтвердить свои слова…
Сегодня мы проведём время вместе.
Все втроём.
Как настоящая семья.
Это так необычно.
Не знаю, заслужил ли я это.
Зато теперь понимаю, ради чего каждый день буду стараться стать лучше.
Ради кого буду «рвать жопу» и стремиться к большему.
Моя Стерва — лучший стимул к преодолению сложностей.
Она сразу меня взбесила.
И знаю, что будет бесить и дальше.
Но теперь уже в статусе моей женщины.
А это уже совсем другой разговор…
Эпилог
Кира
Снег крупными хлопьями кружится в воздухе и оседает на улицах города. Он также ложится и на нас, создавая на шапках и воротниках сверкающий покров.
Погода безветренная, для февраля непривычно тёплая. Как никогда подходит для прогулок и катаний на ватрушках, чем Тёма с Илюшей сейчас активно и занимаются.
Я в этой вакханалии не участвую, только наблюдаю издалека, отпивая горячий чай из термоса, да иногда снимаю на телефон кувыркания любимых мальчишек в снегу.
Такое натуральное умиротворение меня посещает нечасто, и, в основном, только с недавнего времени, то есть, с момента, когда в мою жизнь, сбивающим с ног электропоездом, ворвался Артём.
Мы так и не смогли найти объективной причины не быть вместе, хотя, казалось всё было против: мои и его родители, разница в возрасте и воспитании, даже в быту… Первое время было нереально сложно привыкать к наличию мужчины в квартире каждый день. Всё-таки с Олегом у нас до этого так и не дошло: мы встречались, но оставались жить каждый в своём доме.
А ещё, Тёма так и не может смириться с разницей в наших финансовых положениях. Бывает иногда, я ловлю его на поиске каких-то «неприлично оплачиваемых» вакансий. И, хотя я пытаюсь убедить его, что мне всё равно, сколько он зарабатывает, время от времени, у нас возникают споры на этой почве.
Тёма очень вспыльчивый.
Как факел зажигается, грозясь всё спалить вокруг себя. К счастью, наряду с этим, быстро отходит и после того, как успокаивается, довольно восприимчив к моим доводам. Зато наши примирения запоминаются надолго.
Он — настоящий сгусток эмоций. Мужского темперамента и секса.
Впервые встретив его, я почувствовала это сразу — какое-то влечение, тогда ещё неосознанное и мучившее меня томительно и беспощадно.
Я жаждала видеть его, несмотря на наши различия и его холодное пренебрежение. В ответ срывалась на грубости в его адрес. Меня бесило его безразличие и отстранённый взгляд. И честно признаюсь, я нарочно пыталась его задеть.
Тёма утверждает, что ничего такого с его стороны не было. Он просто, по наставлению бригадира, старался не вступать со мной в конфликт.
Не знаю… Мне казалось, что его внимания недостаточно. Мне хотелось его расшевелить, и однажды, всё-таки, получилось.
Правда совсем не так, как я себе это представляла…
Я не ошиблась в его темпераменте, но не ожидала, что у него хватит смелости на столь отчаянный поступок.
Он спросил меня как-то: помнила ли я, как мы занимались
