перечитала письмо несколько раз. Как же получилось, что мы не обменялись номерами? Впрочем, он прав, ту самую визитку я все еще храню. А у него лишь мой старый номер, тот, что был в прошлой жизни на поселениях, и тот, что остался лежать крохотным прямоугольником на дне мусорного контейнера, в одном из столичных салонов сотовой связи.
Письмо стало глотком воздуха, которого мне так не хватало в последние дни. Тетушкина болезнь отодвинула мои внутренние переживания на второй план, но сейчас, когда ее здоровью больше ничего не угрожало, переживания вернулись.
Теперь я знала, что, по крайней мере, не безразлична этому мужчине.
Вечером меня ждал настоящий сюрприз. Приехала Алка. Вот так, внезапно, как только может она.
– Что, не ждала? – протискивая в узкую дверь летней кухни свой чемодан необъятных размеров, интересуется подруга.
– Аллочка!
Прижимаю руки к сердцу и честно каюсь: – Я погорячилась. Прости!
– Поздно, – Алка, снимает на ходу куртку и плюхается на диван. – Упарилась, пока добралась до тебя. Таксист такой мерзляк попался. Всю дорогу от аэропорта печку не выключал.
– А ты зачем так тепло нарядилась? – удивляюсь я.
– Миленькая моя, – во взгляде подруги укор. – Это вы тут еще в шортах рассекаете, а у нас уже холодина!
– Точно! – смеюсь я над своей несообразительностью.
– Вот-вот! – подтверждает она с серьезным видом.
– Надо было раздеться в машине. Чего парилась? – задаю я естественный вопрос.
– Ага. Щас-с, – подружка театрально округляет глаза. – Этот кобель, итак всю дорогу пялился на мою грудь.
И тут, наконец, я замечаю ее «красоту».
– Алка! Мать твою! – на этом мой словарный запас иссякает.
– Что, нравится? – она выгибает спину, отчего ее грудь еще сильнее выпячивается вперед.
– Она огромная! – теперь уже я округляю глаза, но не театрально, а совершенно искренне.
– Больше бывает, – Алка любовно проводит руками по изгибам своего бюста. – Моя еще скромная.
– Как ты решилась? – и это не праздный вопрос. Я знала позицию своей лучшей подруги на этот счет, она всегда была против такого вмешательства в свое тело. Но видимо, за последние годы, что-то в ее принципах радикально изменилось.
– Решишься тут, – бурчит Алка в ответ, и я вижу в ее глазах еле сдерживаемые слезы.
– Левандовский чудит? – приходит мне в голову внезапная догадка.
– Любовницу, гад, завел, – не поднимая на меня взгляд, признается она.
– Ты уверена?
Алка кивает:
– Застукала его в кабинете с молоденькой секретаршей. Представляешь!
– Как?
– В смысле, как? – задает она встречный вопрос. – Как застукала или в какой позе?
Я таращу на Алку глаза. Вид у меня ошарашенный, но оскорбленная изменой подруга ничего не замечает:
– Не видела я, в какой они там позе, – продолжает она откровенно. – Хотя очень даже могу представить!
– Почему ты тогда решила, что было что-то? – не понимаю я.
– Потому! Дверь закрыта была, – поясняет она.
– Ну, и….
– Что, «ну, и….?» – хлопает ресницами Алка.
– Что было? – кажется, я начинала злиться на свою подругу.
– Не знаю. Но представляю.
– Так. Стоп, – делаю характерный жест рукой. – То есть, ты ничего не видела, а просто приревновала?
Алка отрицательно мотает головой, прижимает ладонь к своей пышной груди и выдает:
– Я чувствую!
– Представляю, – совершенно серьезно делаю я заключение. – Как ты пошла на таран. Дверь в кабинет наверно пришлось новую ставить?
– Белка! Ты что, за него? – и в мою сторону летит оскорбленно-обидный взгляд.
– Нет, Алка. Даже если бы это не Левандовский изменил тебе, а ты ему, я все равно была бы на твоей стороне.
Мои слова для нее, как бальзам:
– Спасибо, подруга, – успокаивается она.
– А дальше что было, – интересуюсь я и показываю на два пышных бугра, соблазнительно выпирающих из явно малой для них блузки. – Это откуда взялось?
– Белка, я старею! – Алка накуксилась. Похоже, у нее образовалась большая проблема с самооценкой.
– Ты скажи, это решило как-то твою проблему? – пытаюсь я выяснить причину вмешательства пластической хирургии в ее жизнь.
Она вздыхает и признается:
– Не знаю. Но эта сучка больше в офисе не работает.
Мы проболтали до вечера. Пили старое вино из тетушкиных погребов, ревели и смеялись, как сумасшедшие, изливали друг другу душу, будто не виделись тысячу лет. И она, и я понимали, в жизни может случиться все что угодно: изменит любимый человек, рухнет благополучный брак, возненавидит подруга, поэтому и не стали клясться друг другу в вечной верности, понимая, что все это пустое, все это не стоит выеденного яйца в определенных обстоятельствах, перед которыми тебя может поставить жизнь.
22
Наступающий Новый год я встретила с тетушкой. Просто не смогла оставить ее одну после тяжелой болезни, дав себе слово, что Рождество обязательно проведу с дочкой.
Но одно дело о чем-то мечтать и планировать, другое – настоящая реальность. С тяжелым сердцем возвращалась я в Питер, в свою собственную квартиру, где никто не ждал и не был мне рад.
За эти, почти три месяца, Кира ни разу не позвонила сама. На мои же звонки она чаще не отвечала. А если и брала трубку, то говорила сухо и однозначно, быстро заканчивая разговор. У нее всегда находилась на это какая-то причина.
Все мои подарки дочь приняла, но с таким лицом, будто получила не дорогой смартфон, а совершенно бесполезную вещь, хотя я знала, что именно о такой модели она мечтала, ранее обговорив это с Антоном по телефону. Стильная золотая цепочка на ногу с подвеской в виде ее знака зодиака, удостоилась лишь брезгливого взгляда, хотя подружка Вика, присутствующая при вручении подарков, восхищаясь, примеряла цепочку на себя и в ее взгляде я уловила легкую, девичью зависть. Розовое «худи», с модным принтом, было брошено в шкаф, показывая мне, насколько я не разбираюсь в современных подростковых трендах.
Зато Кира демонстративно хвасталась перед подругой новой косметикой и духами, подаренными Снежанной. О том, что ее папа ничего не подарил, осталось за кадром. Конечно, откуда у папы сейчас деньги, он же на мели. Главным добытчиком в их семье теперь стала бывшая моя подруга, о чем, кстати, та не переставала Антону постоянно напоминать. Пару раз бывший муженек даже занял у меня в долг. Было смешно смотреть, как после этого, его благоверная получала букеты цветов, какие-то безделушки, а на ужин заказывались роллы и пицца, чтобы бедные ручки Снежанны отдохнули от домашней готовки.
Я устроилась на работу, в один престижный московский журнал, внештатным переводчиком. Спасибо за это Алке, сумевшей каким-то образом уболтать главного редактора взять еще одного фрилансера, причем практически без опыта работы. Но Алка есть Алка.
– Знаешь,
