С грустной иронией думаю о том, как поеду обратно домой. Леле не пришло в голову, что она меня сюда привезла, а значит, должна и увезти. Придется вызывать такси, хоть родители и против этого, потому что с водителем на сегодня я не договаривалась.
Подхожу к картине, и к горлу подкатывает тошнота. Как я буду это писать? Через не могу?
Дверь мягко щелкает, открываясь. И еще за секунду до того, как она распахивается, я уже знаю, кого там увижу.
Может, именно на это я подсознательно рассчитывала, когда не запирала ее? Кто знает.
Яр стоит на пороге, уже не стараясь держать лицо. Он уставший и измученный, у него совершенно больной взгляд, которым он прожигает меня насквозь. И я не могу отвести от него глаз. Просто не могу.
Он смотрит на меня.
Я смотрю на него.
Не замечаю, когда мы начинаем идти друг к другу, просто в какой-то момент обнаруживаю, что между нами уже меньше, чем полметра. И я чувствую его запах. Вижу, как бьется жилка на шее. Слышу дыхание.
– Анюта, – почти беззвучно выдыхает Яр, и мы притягиваемся, словно два магнита. Влепляемся друг в друга телами, сталкиваемся губами и целуемся жадно, голодно и яростно, словно это последний глоток воздуха перед казнью.
Время замирает, мир вокруг исчезает, остаются только его теплые знакомые губы, упоительный запах тела и руки, в которых я хочу остаться навсегда.
Мой. Мой. Мой… (1ee4b)
И нет ничего удивительного в том, что мы не слышим звук открывающейся двери. Но тот дикий крик, который за этим следует, не услышать невозможно. Мы дёргаемся в разные стороны, обрывая поцелуй, но уже поздно.
Поздно.
– Ярик! – визжит Леля, неизвестно зачем и как снова оказавшаяся тут. – Ярик! Это что? Это, блядь, что?!
Глава 21. Бесцветный
– Леля, не ори, – устало выдыхает Яр. – Я…
– Ты от меня скрывал мою же сестру? Козел! А ты вообще шлюха малолетняя! Дрянь! Да как ты могла?!
Леля бросается ко мне, но Яр успевает ее перехватить и встряхнуть за плечи.
Я же стою, застыв словно статуя, и не могу двинуться с места.
Щеки вспыхивают, как от пощечин, будто сестра уже со всей силы отхлестала меня по лицу. Лучше бы отхлестала, правда. Было бы легче.
Лицо заливает удушливым жаром, который доходит до самых корней волос, и это невыносимо. Я как будто варюсь заживо в одном из адских котлов. Веки налились свинцом, поэтому я не могу даже глаз на Лелю поднять: стою и гипнотизирую пол и носки своих кроссовок.
– Рот закрой, Леля, – зло приказывает Яр.
– Или что? – выплевывает она. – Ты трахался у меня под носом с моей сестрой! А я должна радоваться?
Яр нехорошо улыбается.
– У тебя всегда есть вариант отказаться от нашей свадьбы.
– Хер тебе, – шипит она.
– Тогда успокойся. Мы же все с тобой проговорили, – он устало трет висок. – Наш брак фиктивный, через пару лет мы разведемся по-тихому, и все. Я тебя не люблю. Как и ты меня.
– А ее ты типа любишь? – фыркает Леля.
– Люблю.
Я ошарашенно поднимаю взгляд на Яра.
Ты меня… что?
– И что, все эти два года она будет твоей любовницей? – ядовито спрашивает Леля.
Я не успеваю услышать ответ Яра, потому что резко и четко говорю:
– Нет. Не буду.
Леля мгновение на меня смотрит, а потом вдруг зло хохочет:
– А точно, ты же в Лондон сваливаешь! Ну хоть одна хорошая новость.
– Лондон? – непонимающе переспрашивает Яр. – Тебя что… взяли?
– Меня взяли.
– А когда ты мне об этом собиралась сказать?
Я неловко пожимаю плечами.
Никогда?
Мы же вообще-то расстались. До того, как ты засунул мне свой язык в рот и до того, как моя сестра нас застала целующимися.
– Как мило, – язвительно тянет Леля и проходит к столу, откуда забирает свой телефон. – Разборки двух влюбленных голубков… Ладно, оставляю вас, воркуйте тут, ругайтесь или ебитесь – мне уже похер. Хуже все равно не будет. Я поехала к косметологу.
Я недоверчиво смотрю на сестру. И что она реально вот так это оставит? Не выдергает мне волосы и не завалит угрозами?
И в тот момент, когда Леля уже почти скрывается за дверью, а я начинаю думать, что плохо знаю свою сестру, она вдруг оборачивается.
– Но если ты, тварь, в ближайшие два дня не улетишь в свой ебучий Лондон на пмж, я расскажу обо всем родителям, – ласково сообщает она. – Вертись, как хочешь, но на моей свадьбе тебя быть не должно. И точка.
– Только попробуй! – рявкает Яр. – Нюта никуда не поедет!
– Иди нахуй, Ярик, – улыбается она акульей улыбкой. – Я устала жрать это дерьмо ложками. Поедет как миленькая, если не захочет остаться без родительских денежек.
И не дождавшись ответа, Леля уходит, изо всех сил хлопнув дверью.
– Блядь, – выдыхает Яр и устало опускается прямо на пол.
– Точнее не скажешь, – болезненно усмехаюсь я.
Интересно, если сказать родителям, что меня обязали ходить на летний курс английского перед учебой, они поверят?
– Я все решу, она ничего не расскажет, обещаю, – Яр тянет меня к себе на пол, и я нехотя сажусь рядом с ним. Он пытается обнять меня, но я отстраняюсь. – Нюта?
Я молчу.
– Ты же не уедешь? – полуутвердительно спрашивает он.
Я молчу.
– Нюта. Я жду ответа.
– Яр, – я до боли впиваюсь ногтями в ладони. – Какого ответа ты ждешь? Что я выберу – быть твоим грязным секретом или получить образование своей мечты? А сам как считаешь?
– Я не справлюсь без тебя, – глухо признается он. – Я даже за эти несколько дней без тебя чуть не сдох. Если ты уедешь, у меня крыша рухнет. Я не шучу.
