сказал один из фельдшеров.
Я бросил на него взгляд через плечо и хмуро ответил:
— У нее проблемы с дыханием.
— Мы можем ей помочь, — пообещал парень. Я ходил с ним в старшую школу.
Когда Амнезию уложили на землю, она потянулась рукой ко мне. Я сел рядом, взял ее за руку и не отпускал, пока медики делали свое дело.
В мгновение ока на нее надели кислородную маску, уложили на носилки, закрепив тело ремнями, и подняли с земли.
Внезапно девушка начала вырываться и плакать. Она пыталось что-то кричать, но маска на лице заглушала ее слова.
— Стой, — скомандовал один из парней, но я уже бросился к ней.
— Я здесь, Эм.
Слезы струились по ее лицу. Амнезия моргнула, посмотрела на меня с мольбой во взгляде, а затем снова попыталась освободиться от удерживающих ремней.
— Отвяжите ее, — твердо сказал я.
— Мы не можем, — ответил мужчина.
— Отвяжите! — потребовал я и занялся этим самостоятельно.
— Ты не можешь этого сделать! — попытался вразумить меня мужчина, за что я чуть не ударил его по лицу.
— Она же с ума сходит от того, что привязана, — объяснил я. — Просто освободите ее.
— Она упадет с носилок.
И все равно я отцепил ее. От моих действий и попыток Амнезии освободиться носилки накренились, и ее тело начало сползать.
Все отреагировали мгновенно, подавшись в ее сторону.
Я поймал ее на весу и прижал к груди.
— Фиксируйте маску, — сказал я, и тут же кто-то начал придерживать девушку, чтобы она точно получала необходимое количество кислорода.
— Это против правил, — сообщил мужчина, когда я пошел в сторону машины скорой помощи.
— Подай на меня в суд, — прорычал я.
В салон скорой я забрался с Амнезией на руках. Ее голова покоилась у меня на груди, а карие глаза ни на секунду не отрывались от моего лица.
— Все будет хорошо, — пообещал я. — Мы едем в больницу.
Неожиданно она напряглась в моих объятиях и попробовала что-то сказать. Я покачал головой.
— Ш-ш, все хорошо. Успокойся.
— Уложи ее, — произнес парень, забравшись следом за нами и закрыв двери.
Амнезия издала протестующий звук и вцепилась в меня. Я прожег фельдшера взглядом, но тот лишь вздохнул и откинулся на сиденье.
— Нужно следить за ее состоянием.
— Подключай что нужно, пока я ее держу.
— Хорошо, что до больницы недалеко, — пробормотал он.
Я проигнорировал его слова.
Амнезию еще трясло, пятна аллергии выглядели так, будто ее сильно избили. От вида ее в таком состоянии у меня внутри все сжималось. На этот раз казалось, что она пострадала сильнее, чем в ту ночь, когда я выловил ее из озера.
Когда скорая рванула в сторону больницы, я расслабился и сделал глубокий вдох. Силы внезапно иссякли, и я почувствовал себя выжатым как лимон.
Слава богу, аптека находилась близко. Слава богу, что этот город достаточно мал и помощь смогла добраться вовремя.
Слишком часто Амнезия оказывалась на волосок от смерти. Слишком много возможностей потерять ее.
Такого я не ожидал. Совсем не ожидал…
Это была не просто аллергическая реакция. Случившееся все изменило.
Глава 22
Амнезия
Официальный диагноз: аллергия на ракообразных.
Неофициально: мне надоело умирать.
Когда Эдди внес меня в приемный покой, нас тут же окружила толпа людей, некоторых я даже узнала. Меня уложили на каталку, а ему приказали держаться подальше, пока пытались стабилизировать мое состояние.
Как я должна была чувствовать себя лучше, если Эдди не было рядом?
О какой стабильности вообще могла идти речь? Я все еще находилась между жизнью и смертью. В глазах темнело, легкие отказывались работать. Казалось, язык увеличился раз в десять, а кожа горела.
Кто-то однозначно пытался меня убить. И я говорю не о чертовом ролле с лобстером.
Ладно, на самом деле убить меня не пытались. Кто-то просто стоял надо мной и очень сильно желал мне смерти. Кроме того, этот кто-то сильно разозлился на то, что я обрезала волосы.
Возможно, я бредила, потому что даже на мой взгляд это выглядело слишком странным.
Кому какое дело, постриглась я или нет? Если человек не потрудился сообщить мне мое собственное имя, то какое право он имеет указывать, что делать с моими волосами?
Я пыталась рассказать об этом хоть кому-нибудь, но каждый раз, когда порывалась снять кислородную маску, ее снова на меня надевали.
Мною овладела усталость. Силы закончились. Адреналин давно перестал гулять по организму. В теле поселилась вялость, мысли потекли медленнее.
Мне поставили еще одну капельницу, сделали укол, подключили аппарат для поддержки дыхания и, наконец, увезли в палату.
Там ко мне зашла медсестра Эллен и покачала головой.
— Не ожидала увидеть тебя так скоро, — сказала она, похлопав меня по руке.
На глаза навернулись слезы.
— Ну, тише-тише. Все будет хорошо. Утром тебя уже выпишут.
Я посмотрела на дверь, безмолвно прося позвать Эдди.
— Посмотрим, смогу ли найти его. Врачи отчитали его и приказали держаться подальше от тебя.
Я отрицательно покачала головой.
Медсестра рассмеялась.
— Знаю. Я найду его. Сейчас твое состояние стабильно, так что, думаю, никто не будет против.
Прежде чем Эллен успела уйти, я схватила ее руку и сжала в знак признательности.
Она улыбнулась.
— Не за что, дорогая.
Медленное монотонное пиканье прибора рядом с койкой убаюкивало, погружая меня в какой-то сонный транс. Я задавалась вопросом, где Эдди и все ли с ним в порядке после случившегося.
Хотелось что-то ему рассказать… но никак не удавалось вспомнить, что именно.
Веки тяжелели все больше, все труднее становилось держать глаза открытыми. В конце концов, я сдалась и провалилась в сон.
***
Из объятий сна меня вырвало ощущение чужого присутствия. Я лежала с закрытыми глазами, тело еще не сбросило сонное оцепенение, когда накатило осознание, что надо мной кто-то стоит. По рукам побежали мурашки, страх холодной волной прокатился вдоль позвоночника, заставил пальцы на ногах непроизвольно сжаться под одеялом.
Я старалась лежать неподвижно, подавляя желание вскочить с кровати. Все силы уходили на то, чтобы дышать естественно, маска на лице несколько упрощала эту задачу.
Это не могли быть ни доктор, ни медсестра. Они не стали бы молча стоять надо мной, нагоняя жути. Я слышала тяжелое, прерывистое от едва сдерживаемых эмоций дыхание. В этом звуке мне чудилось некое злое предвкушение. И это точно не Эдди. Конечно, иногда он бывал чересчур напористым, где-то резким и немного непредсказуемым, но при этом никогда не пугал меня. Он не стал бы скрывать лицо и вселять в меня ужас зловещим молчанием.
Мысли крутились калейдоскопом, но неизменно
