подключены к розеткам и находятся рядом с раковинами, а один — в ванной, так что, надеюсь, трубы не замерзнут. Не было другого выбора, кроме как оставить их включенными, даже если меня здесь и не будет. Но если здание сгорит, что ж… я не буду убит горем.
Когда Каденс очнулась от сна, на улице уже почти стемнело. Я собрал её чемодан и свой собственный и погрузил в пикап, так что мне оставалось только вынести её на улицу и пристегнуть к креслу.
— Куда мы едем? — она зевнула, обнимая свое любимое зеленое одеяло.
— Мы поживём с Талией некоторое время. Пока не наладим тепло в спортзале.
— Хорошо, — она снова зевнула, не высказав ни слова протеста. Не то чтобы я ожидал этого. Она не жаловалась на спортзал, но и не хвалила его.
Огни дома Талии были приятным зрелищем, когда мы припарковались на улице. Как и женщина, стоявшая на крыльце, готовая помахать нам рукой.
Сначала я занес Кадди, оставив её с Талией, а сам поспешил занести наши сумки. Затем я закрыл за собой дверь и, сняв ботинки, прошел на кухню на звук голосов.
Барная стойка отделяла кухню от обеденного уголка. Каденс сидела на табурете, не сводя глаз с Талии, которая перемещалась по комнате, наливая суп из кастрюли на плите в маленькую пиалу.
Возможно, это должно было быть неловко, первый вечер в качестве гостя в ее доме, но пока Талия подавала нам ужин, мы втроем ели куриный суп с лапшой, было такое ощущение, будто мы делали это сотни раз.
Но это была Талия. Это были мы. Даже когда она злилась или расстраивалась из-за меня, это не было неловко. Мы были слишком созвучны друг другу. Мы плыли по течению, и так было всегда.
После ужина Каденс приняла теплую ванну, а затем отправилась в гостевую спальню. Талия проверила температуру и дала ей еще одну дозу парацетамола. Когда моя дочь была одета в свою любимую розовую пижаму с динозаврами, я расчесал её влажные волосы и свернулся калачиком рядом с ней в кровати, дожидаясь, пока она уснет, прежде чем выйти из комнаты.
Талия была на кухне, посудомоечная машина работала, а остатки еды были убраны. После ужина поднялся ветер, который хлестал снегом по дому.
— Она спит?
— Она устала, — я зевнул, потирая затылок. Узел в мышцах, который я получил от слишком частых ночей на диване, чувствовался постоянно. — Надеюсь, она сможет отдохнуть.
— Я тоже. Твоя комната рядом с её. Я буду наверху, если тебе что-нибудь понадобится. Чувствуй себя как дома.
Я кивнул.
— Я ценю это.
— Увидимся утром.
Аромат кокоса и лайма заполнил мой нос, когда она прошла мимо, направляясь к лестнице.
Я сделал длинный вдох, задержав дыхание и заставляя свои ноги оставаться на месте.
Она пригласила меня сюда не для чего-то другого, кроме как приличного места для ночлега. И как бы мне ни хотелось последовать за ней наверх, чтобы узнать, какого цвета постельное белье у нее на кровати, я стоял у стойки, крепко ухватившись за край. Только когда я услышал звук закрывающейся двери наверху, я побрел по коридору в спальню, расположенную рядом со спальней Кадди.
Кровать была мягкой и теплой, когда я скользнул под одеяло. Учитывая, сколько беспокойных ночей было у меня в последнее время, я должен был сразу же заснуть. Вместо этого я слушал завывание ветра и смотрел в потолок. Что сегодня снилось Талии?
Включился свет, отбрасывая отблеск в сторону открытой двери. Я выскочил из кровати, только в боксеры, и направился на кухню. Талия стояла у раковины, наполняя стакан водой.
При виде её у меня пересохло во рту.
На ней была безразмерная футболка, которая когда-то была темно-зеленой, но после бесчисленных стирок цвет потускнел. Она стояла ко мне спиной, но ей не нужно было поворачиваться. Я уже знал, что было спереди на этой футболке. Она едва спускалась ниже изгиба её задницы. Её загорелые ноги были голыми. Ее волосы были собраны в беспорядочный пучок, несколько прядей спускались вниз по длинной шее.
Блять, но она была совершенна. Никогда не будет другой женщины, только Талия, которая будет носить одну из моих старых футболок.
Может быть, она удалила мой номер телефона. Но она не выбросила эту футболку.
— Не могла уснуть? — спросил я.
Она вздрогнула, повернулась ко мне лицом и прижала руку к сердцу.
— Прости, — я шагнул в комнату, любуясь вспышкой вожделения в её глазах, когда она взглянула на мою обнаженную грудь. — Мне было интересно, куда делась эта майка.
Она опустила взгляд, рассматривая белый трилистник на передней стороне.
— Твоя счастливая футболка.
— Моя счастливая футболка, — я вошел прямо в её личное пространство, не давая ей шанса возразить, когда я взял её лицо в свои ладони. — Воровка.
— Ты оставил её в моем ящике.
— Тогда, наверное, мне придется украсть её обратно, — я прижался к ее рту, обхватив её руками.
Талия приподнялась на носочки, её язык запутался в моем, пока я целовал её, смакуя ее сладкий вкус с нотками мятной зубной пасты.
Боже, эта женщина. Она была хороша на вкус. Приятна на ощупь. Я обнял её крепче, одна рука легла вокруг её плечей, а другая обхватила ребра, прижимая её ко мне.
Она сделала то же самое, прижавшись ко мне так сильно, что казалось, будто она никогда не захочет отпускать меня. Между нами не было пространства, когда я поднял её, посадив ее задницу на столешницу. Затем я поцеловал её глубже, не оставив нетронутым ни один уголок её рта.
Огонь разлился по моим венам. Она подняла ноги, обхватив мои бедра, чтобы притянуть меня ближе.
Мой член пульсировал, упираясь в её киску, так сильно желая погрузиться внутрь. Между нами были только её трусики и мои боксеры. Я застонал ей в губы. Проглотил её хныканье. С каждым движением ее языка, с каждым прикосновением наших губ я боролся с желанием погрузиться в это влажное тепло.
Талия прижалась ко мне, кончики ее пальцев оставляли полумесяцы на моей спине, когда она проводила своим языком по моему.
Она всегда любила впиваться ногтями в мою спину. Я всегда хотел, чтобы эти отметины были вытатуированы навсегда. Возможно, теперь я так и сделаю.
В другую ночь я буду часами поклоняться её телу. В другую ночь, когда моя дочь не будет больна, и не будет спать в комнате дальше по коридору.
Оторвавшись от её рта, я прижался своим лбом к ее, и мы оба тяжело
