белому шарфу. Я не люблю, как говорит наш директор, «чужие перепевки» — уж лучше создавать свой образ, хотя, конечно, это гораздо сложнее. Вот и этот Остап больше походил на неудачливого клоуна. В нем не было и грамма виртуозной легкости и обаяния персонажа. Топорная работа. Но, кстати, именно этим он оказался для меня примечателен. Это была маска неудачника-двойника, совершенная в своем неуспешном смысле. Лже-Остап продавал маленькие книжечки — брошюрки с фельетонами собственного сочинения, что усугубляло впечатление его ненужности. Жалок тот автор, который предлагает всем себя, как портовая девка, но, опять же, в этом я видел своеобразную классику жанра, а потому ялтинский Остап был пусть фальшивой, но все-таки жемчужиной набережной.
Как и положено променаду, набережную украшали две музыкальные звезды. Приходили они не каждый день, но всякий раз с их появлением все вокруг заполнялось особыми вибрациями, благодаря тем нетривиальным инструментам, что были ими выбраны в союзники.
Реже всего здесь бывал студент со своим барабаном ханга. Я заметил, что появлялся он обычно во время пасмурной погоды, когда шторм испытывал на прочность волнорезы и периодически выплевывал морские брызги прямо под самые ноги прогуливающихся. Тогда и раздавались эти нездешние звуки, где отсутствовал всякий намек на мелодию. Какая-то резонирующая пульсация чего-то там: Земли, моря, космоса… Мрачное небо своими тучами словно специально накрывало условной крышей набережную для того, чтобы ритмы не могли рассеиваться в безоблачной легкомысленности, а сосредотачивались здесь без всякой утечки. Студент впадал в трансовое неистовство. Я даже не уверен, что он приходил сюда ради заработка. И я ни разу не слышал его голоса. Все это походило на шаманский ритуал, и верно, таковым и было на самом деле.
Другая музыкальная звезда — седая старушка с ксилофоном и добрым лицом. Лицо у нее было, как у типичной бабушки, круглое, чуть румяное, глаза улыбчивые. Она приходила на набережную почти каждый день. Встав в теньке под платаном, добрая старушка энергично отбивала молоточками по деревянным клавишам музыку народов мира. Деревянные бамбуковые трели становились ненавязчивым фоном летней суеты курортного города. Они по-домашнему приятно освежали, как если бы вы в самый зной выпили прохладный яблочный компот из глиняного кувшина. Добрая старушка располагала к себе сердечностью, и я часто видел, как отдыхающие с большим интересом стояли и беседовали с этой необычной исполнительницей. С ней невозможно было не заговорить, и она рассказывала про Ялту и окрестности, про то, куда лучше съездить, что нужно обязательно увидеть и купить.
В перечислении звезд набережной нельзя обойти вниманием близорукую художницу. Она разрисовывала красками крупную пляжную гальку. На отполированные морем голыши мастерица наносила паутину фантастических узоров — настоящие мандалы. Яркие и причудливые образы вряд ли были откуда-то заимствованы, разве что из собственных снов. Странная дева одержимо вершила свою работу, безусловно ощущая на то благословение свыше. Она не теряла ни минуты: придя на набережную, раскладывала свою коллекцию на скамейке и тотчас, приблизив близко-близко камень к глазам, принималась дорисовывать очередной шедевр. У меня даже слегка кружилась голова всякий раз, когда я становился свидетелем этой картины. Вечером я часто видел ее уходящей с набережной в сопровождении худого как жердь возлюбленного.
Набережная много потеряла бы, если бы не две другие женщины.
Первая, маленькая и дробная, сидела на раскладном стульчике рядом со входом в Приморский парк. Напротив она ставила еще один такой раскладной стул для клиента и миниатюрный столик. На картонке было написано: «Гадание по руке и на картах Таро — 500 рублей». Я толком никогда и не видел ее лица: панама и солнцезащитные очки с огромными стеклами топили собой его бо́льшую часть, но я понимал всю необходимость присутствия здесь этой дамы.
Вторым персонажем была толстая старуха. В косынке на татарский манер она сидела на табуретке и продавала травы, которые окружали ее в корзинах с трех сторон. Лаванда, розмарин, чабрец, душица, лимонник, шалфей, травяные чаи на любой случай — казалось, у нее было все, что только может произрастать в Крыму. Бабка не просто продавала травы. Я видел, что некоторым покупателям она давала лечебные советы и что-то даже записывала на листочек. Причем такое внимание травница оказывала далеко не всем, а лишь тем, кто, по ее разумению, особенно нуждался, и тем, кому она была в силах помочь.
По моему глубокому убеждению, все эти странные — каждый по-своему — люди были не просто ялтинцами. Вместе они составляли особую реальность, которая закручивала, словно в воронку. Не давала уйти в сторону, отвлечься и вела, как по трассе, к заветной цели. Расставленные неведомой силой, каждый на своем месте, эти проводники в другие миры, эти маленькие атланты держали город, и сколько еще их было — безымянных, чудных героев?.. Должно быть, немало. Причем они могли являться отнюдь не только в человеческом обличье. Ничто не мешало этим силам, обернуться, скажем, псом, что много лет ежедневно приходил на набережную встречать своего утонувшего хозяина.
Однажды я понял, что там, на набережной, — целая мифология. Мальчик с трубочками и Молодой Миндаль есть привратники-виночерпии, встречающие с дарами своих гостей. Отведать кисельные берега и молочные реки здесь — как принять причастие, а жалостливый тон и медовые заученные речи являют собой безусловное испытание для путников. Как в гигантской морской бане обходят эти ганимеды пляжные ложа разомлевших гостей, потчуя их жертвенной пищей. Прекрасный пролог для спектакля, старый как мир.
За поднятым занавесом обманка-Остап. Его фальшивость надо распознать, ее надо не выбрать, чтобы тем самым узнать настоящее — то, что нужно обрести. И тогда станет ясно, что невыбор — тоже активное действие, и даже более того — единственно верный путь познания. А затем близорукая русалка (очень не хочу называть ее кикиморой, на которую она, откровенно говоря, похожа гораздо больше), подобно Ариадне, выберет для гостя путеводный разрисованный голыш, который проведет его по лабиринтам. Путь будет выстлан душистыми степными и горными травами ведьмы-зельелюбивицы. Одни травы путнику нужно будет размять своими босыми ногами, чтобы затем бабка в старой жаркой кухне в огромных котлах могла бы сварить из них особый чай. Из других трав под шепот заклинаний она сплетет ему венец на голову. Это будет замечательный путь под соленый морской ветер, исполненный пряной торжественности и странных превращений. Как в паноптикуме предстанут невероятные персонажи, отобранные коллекционные экземпляры всевозможных видов существ из немыслимых человеческих и океанских историй, что поначалу может быть даже немного страшно, но ксилофоновая песня доброй старушки развеет все сомнения.
Долго ли идти? Долго. Верным признаком приближающегося
