я это понимаю. Полагаешь, что сам Влад всех этих посылов не уловил? — закатываю глаза, уже в изнеможении, поскольку день был утомительный, а впереди еще окружайка и беседа с дорогим супругом на предмет, не пора ли цирк с охраной сворачивать. А тут еще внеплановый разбор полетов с Русом.
Мой большой «маленький мальчик» пофыркал злобным ежиком, повертел головой, сложил в уме явно многоэтажную нецензурную конструкцию и перед сном позволил пригладить его непокорные, начавшие отрастать, кудри.
Моя долгожданная радость. Гордость. Счастье.
Мой старший сын. Умница и красавец. Сейчас еще эмоции в узду возьмет и все — идеальный мужик будет.
Поцеловав этого любимого мальчика, отправилась на поиски остальных.
Заглянула в кабинет, но супруга не обнаружила. Удивилась.
Оказывается, искомые товарищи проводили вечер вместе, у Ника.
Сосредоточенные, сидели друг напротив друга на полу, а между ними лежала старая, еще из Ижевска, дедушкина шахматная доска.
Влад с Русом начали играть в шахматы как-то сразу, стоило лишь нам всем начать обитать на одной территории. В карты, дженгу или квартет мы играли всей семьей, а вот на шахматы меня даже не звали. И нет, я не чувствовала себя обделенной. Мне всегда было чем заняться в это время. Так что да, я мало чего помню из шахмат. Кроме разве что: «Королева любит цвет». Ну и главное правило для меня всегда было: «Взялся? Ходи!».
Вот, пригодилось же.
— Так, уважаемые мужчины. Не пора ли вам спать, а некоторые еще про окружайку мне не поведали.
Влад с Ником переглядываются и улыбаются очень даже похоже. Мне вот только что еще один товарищ так улыбался.
Становится так хорошо, как будто теплой ладошкой изнутри погладили.
Муж, не вставая с пола, водит рукой у меня по спине или скорее там, докуда достал:
— Марго, милая, с уроками мы все решим, не стоит тебе беспокоиться. У нас тут сложная ситуация, так что ты иди ложись, а мы скоро завершим партию да я приду.
Заманчиво, конечно, но:
— Влад, хотели же с тобой обсудить некоторые моменты…
— Обязательно, любимая, всенепременнейше. Завтра утром или в обед, после того как я закрою больничный и приеду на кафедру.
Долго выдыхаю. Вдыхаю.
Рискую чуть-чуть порадоваться:
— О! Счастье есть! Значит, с завтрашнего дня мы (вернее я) свободны от Цербера?
Мои дорогие мужчины хором ржут. Машут также слаженно руками, и я, правильно расшифровав посыл, удаляюсь. Пусть доиграют.
Ник спокойно улыбается, пускает в свою комнату, сидит при мне на полу.
Пресвятые Просветители, спасибо!
Утро полно радостных ожиданий. Я даже рискую по дороге в Университет мурлыкать себе под нос «Мы желаем счастья вам…», за что удостаиваюсь тяжелого, полного подозрительности, взгляда. Плевать. Сейчас мне абсолютно плевать. Еще немного, еще чуть-чуть… свобода так близка, что будто бы даже голова, от предвкушения и восторга, слегка кружится.
Как выясняется немного позднее, кружилась она не слегка и не от восторга.
На кафедру Степан Тимофеевич, сцепив зубы, вносит меня на руках.
Предупрежденный по телефону бдительной охраной, наблюдавшей, как я чуть не пересчитала собой ступеньки парадной лестницы, Шеф мрачно кивает. И под любопытными взглядами всех присутствовавших коллег я перемещаюсь в кабинет начальства.
— Ты бы занялась своим здоровьем, Маргарита Анатольевна, а? Мужиков всех на ноги поставила и что, думаешь все? Миссия твоя выполнена? — Игорь Александрович не сильно был рад произошедшему, но в панику впадать не спешил. — Вечно у тебя по возвращении из командировок какая-то лажа с давлением. Может и правда, пора завязывать с выездами?
— А может, мне тогда и на пенсию пора, да?
— Чего ты завелась? Тебе о себе надо думать, раз твои обормоты на это неспособны.
— Все будет нормально со мной. Сейчас срочное раскидаю и доберусь до врача.
— Глупости это. Нет ничего срочнее и важнее твоего здоровья. По крайней мере, для нас. Так что давай, вали сейчас к докторице своей. Нам только повторения Алиевского инсульта тут не хватало. Представь на минутку, как возрадуются кафедры социологии и иностранных языков, — ехидно закончил свою воспитательную речь дорогой Шеф.
— Вас поняла. Разрешите исполнять?
— О, научилась. И десяти лет рядом с Ланским не прошло.
Но столь феерически начавшееся утро решило, что день, пришедший ему на смену, должен быть не хуже.
Вместо врача, мы со Степаном Тимофеевичем по срочному вызову Лелкиного супруга поехали в Следственный Комитет.
Глава 49
Маргарита
Давно я не была в Следственном Комитете. Никогда.
И это не тот опыт, который хотелось бы приобрести. Увы.
Когда мы со Степаном Тимофеевичем прибыли на место, то на парковке, около Тигрика обнаружились Влад и Рус. Приятно.
То, что муж не успел открыть мне дверь — досадно. А вот то, что Степан меня вынес из автомобиля на руках — это прямо очень не очень, как любит говорить старший сын.
Потому что молчать «мое наказание» не умело, видимо, никогда:
— Марго упала в обморок на работе. С парадной лестницы.
Минутный ступор и ярость в глазах мужа сменяется паникой.
Точь-в-точь, как у сына.
Лестницу-то нашу все знают.
Вместо скандала Влад и Рус устроили мне допрос. Хорошо вроде же? Но по итогу не сильно лучше.
— Мам, как раньше, да? Перенервничала? Давай к врачу?
— Милая, как ты сейчас? Что из препаратов принимала? Давление какое?
И это хором, и это на повышенных тонах.
Голова моя только в дороге успокоилась и вроде начала соображать, а тут опять ее закружило…
Облокотилась на Влада. Муж отреагировал мгновенно — подхватил на руки.
Да что у них за мода?
Или это уже соревнование, а?
Не люблю я такое.
— Влад, пожалуйста, я хорошо себя чувствую. Не хочу являться в присутствие особенным образом.
Зубами поскрипел, но самой идти позволил. Хвала Пресвятым Просветителям!
На проходной нашу развесёлую компанию ждал Лелкин муж при погонах, как положено. Так что мы только паспорта предъявили и уже хоп — шествуем по святая святых за товарищем полковником. Причём Влад и Степан взяли меня в коробочку, а Рус, сердито сопя, топал сзади замыкая.
В кабинет следователя мы зашли с мужем и сыном втроём.
Мои драгоценные мужчины были категоричны, и у Степана Тимофеевича просочиться внутрь за «его объектом» не вышло. Кирилл и Мефодий, благодарю вас.
На три фронта я сейчас функционировать совершенно не в состоянии. Надеюсь, что ответить на вопросы следователя я смогу быстро, и мы спокойно уедем домой. Хочется уже полежать.
Увы и ах.
Не сложилось.
После уточнения анкетных данных всех присутствующих, подписания документов из ранее собранной новосибирскими следователями доказательной базы, формального уточнения подробностей вечера покушения, Сокольничий Владлен Изосимович продемонстрировал, что на доверительную беседу он не настроен.
После его нудного монолога на тему: «зачем и почему, и до коих пор я буду находиться здесь», Рус скрипел зубами, а Влад разве что не рычал.
Постаралась жестами успокоить своих нервных, но куда там, когда источник раздражения, кажется, поймал кураж:
— А вообще, Маргарита Анатольевна, как так вышло, что вы вызвали мужу-изменщику скорую в другом городе, а не выждали немного, дабы стать вдовой? Снова.
— При всем уважении, — начала я.
Но Влад копил недовольство достаточно долго, а повода слить его все достойного не находилось. Должно же было рвануть?
— Слышишь, ты! Ты в чем ее обвиняешь? Что она сдохнуть мне не дала? — прошипел муж, весь подобравшись и перегнувшись через стол.
— А чего это вы, Владимир Львович, такой резкий? Ну, может, она пожалела вас в последний момент или захотела, чтобы вы страдали и мучились? А она, святая женщина, ухаживала бы за вами, но романы спокойно на стороне крутила бы с кем-нибудь здоровым или помоложе, а? Есть же у вас варианты, да, Маргарита Анатольевна? Вы же преподаватель…
И выражение лица такое, паскудно-довольное. И очень подозревающее.
А взгляд острый, цепкий, ожидающий.
М-м-м, опять «ментовские тайны», как зовет это Лей. Она всегда страшно злится, когда рассказывает про очередные следственные эксперименты своего деятельного супруга на почве подстав и провокаций. Особенно на то, как сильно ему эти вещи нравятся. Видимо, не ему одному.
Так что Владлен Изосимович не такое говно, как усердно старается нас убедить, а скорее провокатор. Вот только чего и от кого он хочет добиться?
Тем временем, не дожидаясь от меня внятного ответа и проигнорировав жаждущего общаться Влада, следователь
