сообщение от Андрея из Химок. Внезапно. «Спасибо за помощь, брат. Я твой должник. Бар тут у нас открыл, давай заглядывай за счет заведения». Ну хоть кто-то… Не скрывая улыбки, он подошел к барной стойке, чтобы расплатиться.
— Ничего не надо, ваша спутница уже заплатила.
Чертесса…
Спрятав руки в карманы, Мирон шел вдоль Чистопрудного бульвара и мечтал об отпуске. Уехать бы одному туда, где никогда не был. В Карелию или на Байкал. Сдать сессию — и никто его не дозовется.
— Хух! — окликнули из-под решетки ливневой канализации. — Хух, ча!
Мирон посмотрел туда. Из влажной черноты выползло, стукнувшись о бордюр, его кольцо.
— Спасибо! — крикнул он вниз, но никто не ответил.
Возле лестницы, ведущей к двери его дома, дожидались двое — женщина и ребенок. Мирон увидел их издалека. Не самая обычная компания для четырех утра… Общаться с ними не было сил, но Мирон подавил трусливое желание воспользоваться другим входом. Может, не к нему. Может, в аэропорт едут.
— Это же вы новый колдун?
Надежда сгинула, как чорт в тумане.
— Вика умерла. Найдите ее.
Глава 3. Девочка и енот
— Этим должна заниматься полиция, — в который раз повторил Мирон. — Вы даже не знаете, точно ли она умерла.
Девочка сидела на полу в обнимку с Фраппе, — кажется, обе дремали. Мирон им позавидовал.
— Я знаю. Точно. В полиции не поверят.
— Ну а другие люди? Коллеги? Родственники?.. Кто-то же ее хватится?
— Услышьте меня, пожалуйста. Ее больше нет. Но ее нужно найти.
— Кто вам обо мне рассказал? — спросил он устало.
— Про вас все знают.
— Мне кажется, нам нужно отдохнуть и вернуться к этому разговору завтра.
— Нет! Никакого! Завтра! — крикнула посетительница. Бросила взгляд на девочку, но та даже не пошевелилась. — Нет никакого завтра, — заговорила она приглушенно и быстро. — Я больше не смогу к вам приехать, мне и так было… сложно. Найдите Вику, у нее осталась дочь. Спрашивайте о ней в Сандунах. Спрашивайте тех, кого, кроме вас, никто не спросит.
— Подождите минуту.
Способность соображать его покинула. Мирон поднялся в ванную и долго умывался холодной водой. А когда вернулся, в кухне за столом никого уже не было. Только девочка по-прежнему крепко спала на полу в обнимку с енотихой.
* * *
Кто-то нежно перебирал его волосы. Медленно и долго, до мурашек. Точно так же издалека возвращались мысли: вчера он уснул один, перед этим выпивал с Амелией и говорил со странной женщиной, которая просила найти Вику. Она ушла, но забыла в доме… своего ребенка.
Мирон дернул головой и откатился. На подушке сидела Фраппе, ее лапки и шею украшали разноцветные ленточки.
— Вон с кровати, — цыкнул Мирон.
Посмотрев на него как на идиота, енотиха перебралась на пол и потрусила к двери. Может, все остальное тоже как-нибудь само решилось? Или вовсе не было? Он заглянул во вторую спальню, ничего подозрительного не обнаружил и спустился в кухню. Девочка сидела за неубранным столом и смотрела в телефон.
Мирон обошел ее по широкой дуге, оперся ладонями о край кухонной столешницы и только тогда сформулировал:
— Тебе в школу не пора?
Девочка наградила его тем же взглядом, что и енотиха чуть раньше.
— У нас каникулы.
— М-м… Может, тогда позвонишь маме, чтобы она тебя забрала?
Девочка возила пальцем по экрану, звуки трендов «Тиктока» сменяли друг друга меньше чем за секунду.
— Мама сказала, что она уезжает в командировку, а я пока поживу здесь.
Алиса, в панике подумал Мирон, Алиса! Влетел в спальню, сбросил подушки, под которыми нашелся телефон, и набрал ее. Потом снова и еще раз пять, прежде чем услышал ледяное:
— Да.
— У меня тут ребенок.
Алиса помолчала.
— Ну, Отдельнов, что сказать. Поздравляю. Уверена, это именно та ответственность, с которой ты справишься.
— Да не мой, чорт, Алис, я не знаю чей! Возьми такси, я оплачу, только прямо сейчас приезжай. Я не знаю, что с ней делать.
— Я у Дани.
— А… Прости.
Он сбросил вызов. Давай думай сам. Думай сам, решай сам. В Видное ее нельзя: родителям в жизни не объяснить. Калерия пошлет его на хрен: общение с ней с самого начала не заладилось. Этери? О ее жизни Мирон ничего не знал. Или же сбагрить каким-нибудь родственничкам до возвращения блудной мамки…
Окрыленный таким элементарным решением, Мирон вернулся на кухню. Девочка все еще была там и встретила его взглядом исподлобья.
— Мы завтракать будем? А то уже обедать пора.
— Закажу. — Он честно открыл приложение доставки. — У тебя бабушки-дедушки есть?
— Нет.
— А дальние родственники?
— Есть, только я их не знаю.
— И где они?
— В Петрозаводске и в Иркутске.
Вот тебе и Карелия. Вот тебе и Байкал.
— Ты где вообще живешь? Ну, твой адрес?
— Мама говорила не называть незнакомым.
Фраппе как раз вернулась в свой вольер, и девочка тоже забралась туда с ногами.
— Я знакомый. Ты у меня ночевала.
— Но ты же не будешь у себя воровать. А у нас будешь.
Мирон словно бился лбом о невидимую стену, даже голова заболела. Девочка снова схватила Фраппе — енотиха счастливой не выглядела. Больше всего на свете Мирону хотелось, чтобы девочка собралась и исчезла.
— Тебя не видят, — сказала она вдруг, и Мирону понадобилась пара секунд, чтобы сопоставить эту мысль с их предыдущим разговором. Мысль туда не подходила. — Ты много делаешь, стараешься, но никто этого не замечает и не поддерживает тебя. Родителям не скажешь. Остальные заняты своим или им все равно. И рука болит. Болит, да? — Он привык к боли, но после этих слов почувствовал ее снова. — Бедный Мирочка. — Она выпустила енотиху, подошла к Мирону и потянулась, чтобы погладить его по голове. Глаза отчего-то защипало. Он покорно сидел, пока девочка приговаривала: — Все будет хорошо, хорошо.
А потом запищал домофон. Пришлось вставать и идти в прихожую.
— Кто?
— Я, — ответили тихо.
На пороге стояла Алиса, в ее волосах блестели капельки воды. Она выглядела такой же утренней и несобранной, как и он сам.
— Здравствуй.
Она кивнула и пристально на него посмотрела.
— Ты плачешь?
— Нет, — сказал Мирон и отвернулся.
Алиса прокралась в кухню и мгновенно переменилась. Как будто подключила к себе пауэрбанк с зарядом веселья.
— Приве-ет! И тебе, Фраппе!
Эту дважды приглашать не требовалось — енотиха мгновенно вскарабкалась по джинсам, и теперь ее гладили четыре руки.
— Как тебя зовут?
У девочки есть имя, точно. Мать ее не представила, а сам он спросить не догадался.
— Марта.
— Класс! Я Алиса. — Она взяла со стола телефон в ярко-розовом чехле с поп-сокетом в виде кошачьей лапки. — Можно глянуть?
Марта с готовностью кивнула, — похоже, внимание Алисы ей нравилось.
— Хочешь
