деньги увёл, м? – встреваю в разговор.
– Докажите, – усмехается разбитыми губами Славик. – Вы меня обвиняете, потому что у вас личный мотив. Ревность, – смотрит на меня нагло и уверенно.
Меня почти срывает опять. Но отвлекает от клокочущей ярости незнакомая мелодия, доносящаяся из моего кармана.
Не сразу понимаю, что это за звук, и только потом до меня доходит, что это разрывается телефон Верочки.
Достаю, на экране высвечивается телефон больницы.
Верочка заглядывает в экран.
– Это с работы, с городского мне редко звонят. Значит, случилось что-то, – нервно на меня смотрит.
– Отвечай. Только на громкой.
– Слушаю, – принимает вызов Вера.
– Вера Егоровна, простите за поздний звонок, но я посчитала, что должна вам сообщить.
– Это старшая медсестра, – шепчет Вера, прикрыв трубку, – Да, что-то случилось, Инна Дмитриевна?
– Мы тут все сами в шоке, но Станислав Игоревич..., – всхлипывает вдруг женщина.
– Что с ним? – вскакивает Верочка.
– Его машина сбила. Говорят, насмерть.
Верочка бледнеет, сползает на стул, Славик тоже резко меняется в лице.
– Ну что ж, – усмехается Серёга, глядя на Славика. – Получается, я ошибся. Первым в списке смертников был не ты. Подождём следующего?
– Нет, – тяжело сглатывает Славик. – Я готов всё рассказать…
Глава 29.
И Славик рассказал… А меня корёжило от каждого его слова.
Самые мои худшие подозрения подтвердились. Всё было спланировано заранее, паутина плелась давно и тщательно, а Юлька попала в эпицентр этого шторма, пока меня отвлекали в другом месте.
Нет, я не оправдываю себя, я виноват первый. За то, что связался с Еленой когда-то, что не разглядел в ней больную, одержимую психопатку, что не почувствовал, когда жену мою любимую мучили в больнице эти проклятые мясники, и ребёнка чуть не угробили, и дальше список можно бесконечно продолжать. Налажал я по полной и потом, когда вместо того, чтобы почувствовать неладное, ударился в пьянство и горе. Какие-то обиды в себе растил, с духом не мог собраться, чтобы жену поддержать.
Идиот, которого обставили в два счёта враги, а под удар попали мои самые родные девочки.
Мои девочки… Моя малышка жива… Это осознание такое острое и болезненное, что словами его сложно описать. В памяти всё ещё стоит страшный кадр, когда отдали мне тельце мёртвого ребёнка, я помню, что предстало перед моими глазами, когда я развернул свёрток. Я мент, много крови и грязи видел в этой жизни. Обычным трупом меня не напугать, но тут… Это страшное, невыносимое зрелище.
И теперь мне нужно стереть его из памяти и найти мою маленькую, беззащитную крошку.
Славик продолжает говорить.
Оказывается, в тот день он следил за Юлей от самого дома и на стоянке торгового центра, уже ждал реакции моей жены на тот телефонный звонок. И всё сработало по их проклятому плану. Они верно просчитали, что новость о моей измене больно ударит по беременной женщине, ей станет плохо. Только вместо помощи, этот урод влил ей какую-то дрянь, когда предложил воды попить, и Юля отключилась.
А дальше она уже попала в руки врачей, которые тоже действовали по сценарию больной ведьмы. Конечно, детали теперь мы узнаем едва ли. Их Редич унёс с собой в могилу. Но ясно, что Юльке там, скорее всего, кололи что-то, отчего у неё начались преждевременные роды. И меня рядом не было, а когда я появился, поздно уже было.
И всё бы у них получилось шито-крыто, если бы Юля не попала в детское отделение. Уверен, это её материнский инстинкт туда привёл. Да, теперь я прекрасно понимаю все её истерики и потерянность в пространстве.
А я не принял всё это всерьёз. Думал, Юля горе не пережила и слегка тронулась умом.
Не всё мне ещё понятно в истории с Галиной. Зачем Елене потребовался ребёнок и такие сложные схемы. Возможно, она просто хотела Юлю помучить, и меня от жены отвернуть окончательно. Поэтому и Славик появился на горизонте снова, и у него почти получилось клин между нами вбить.
Осознавать всё это безумно больно, но эмоции нужно засунуть подальше. Сейчас самое важное – дочку найти, а потом эту ведьму проклятую как-то к стене прижать.
Серый заканчивает допрос, вызывает своих спецов.
– Значит так, – подводит он итог, – сейчас мы выставим охрану. Вы никуда не высовываетесь, наши ребята поставят здесь видеонаблюдение и телефоны ваши теперь под нашим контролем.
Славик уже не бахвалится. Он тихий и злой.
– А может, вы нас спрячете где-то?
– Можем, – усмехается Серёга. – Только у нас одно надёжное место – за решёткой. Хотите?
– Нет, – зло буркает Славик.
– Всё тогда. Сидите, ждите официального приглашения к нам на допрос. Не бойтесь, вы для нас ценные свидетели, мы вас будем очень беречь.
Выходим на улицу. Ночной воздух ни хрена не охлаждает. В груди горит так, как будто там кто-то развёл костёр и постоянно мешает угли раскалённой кочергой.
– Что делать, Серёг? – еле дышу я.
– Тихо, я думаю. Метелину взять мы пока не можем. Нет у нас железобетонных доказательств. Мелко это всё, ты же понимаешь.
– Понимаю, но мне сейчас плевать на Елену. Мне дочку нужно найти.
– Есть идеи? Куда можно спрятать новорождённого ребёнка?
В воспалённом мозгу вдруг выстреливает мысль.
– Чёрт, точно!
Как кусочки пазла вдруг складываются факты: Елена в больнице вместе с Редичем поднимаются в детское отделение, и слова Галины о том, что малая заболела.
– Я знаю, где ребёнок! – уверенно заявляю я.
Глава 30.
Мы с Серёгой едем в больницу.
– Дан, даже если ребёнок там, ты же понимаешь, что нас туда не пустят. Нет, можно, конечно, борзануть, но на каком основании? Да и внимание привлечём, ты же понимаешь?
– В любом случае я должен убедиться, – упрямо сжимаю руль, прибавляя скорость.
Не могу я объяснить Серёге, что у меня в голове как будто часовой механизм работает. Отсчитывает секунды до взрыва. Только неизвестно, сколько у меня их осталось, и отчего всё может сдетонировать.
– Дан, давай подождём до завтра. Утром я пообщаюсь со своими, мы выбьем ордер, я обсужу всё с полковником, мы с ним в нормальных отношениях, и он давно хочет Теплинского свалить. Не упустит такой шанс, поможет прижать Метелину, а потом и крышу
