не греши. По-честному? По честному, нет?
Ю р г а н о в. Социализм у вас, выходит, пока еще… А может, и нэп даже?
П е т р о в а (возвращаясь). Впечатляющая техника!.. (Вдруг.) Миллионеры, а может быть, все же что-нибудь… вне программы?
И в а с ю к. Конкретней.
П е т р о в а. Могло, например, такое быть… Посторонний, абсолютно посторонний вам человек, допустим… тонет? Или умирает в страшных судорогах? Или, предположим, горит? Или еще что, и помочь ему — трудно, невозможно даже, и никто не берется, а вот вы все, вместе, как один, бросаетесь на выручку… Не было такого?
В о р о н (улыбаясь). Не горим: пожарники тоже повышенные обязательства к юбилею приняли.
П е т р о в а. Ну… и отлично! (Опускает кинокамеру.) И отлично…
В а с я (не сводя глаз с камеры). Что ли, залазить в кабину-то, как?..
В забое появляются сменщики из экипажа ивасюковского экскаватора: машинист Б у б л я к — элегантный, выбритый, в белоснежной крахмальной рубашке с галстуком под выутюженным комбинезоном, и его помощник М а н т у л о.
И в а с ю к (Петровой). Сменщики. Экипаж в полном составе. Как там у вас по сценарию?
П е т р о в а. В полном составе? (Преувеличенно.) Вот и отлично! (Подчеркнуто сердечно пожимает всем руки.) Раз в полном составе — разрешите пожелать всему вашему экипажу дальнейших успехов в труде… (Шутя.) А в личной жизни пожелала бы я вам скандала! Хорошенького скандала!.. От души!
В а с я (Ивасюку). Что ли, залазить в кабину-то, ай как?
И в а с ю к (Петровой, тоже шутя). Спасибо на добром слове!
В а с я (расстроен). Кино-то… Привет? Кирилл Максимович?
И в а с ю к. Василий.
В а с я (махнув). Эх!..
Гудок; К а л а ш н и к о в и П е т р о в а направляются из забоя; уходят и г о р н я к и…
И в а с ю к возвращается, за ним неотступно следует вновь появившаяся В е р а.
И в а с ю к (рассеянно). …На шагающий?
В е р а (с энтузиазмом). На тот! На ваш?
И в а с ю к (на ходу). Не шагающий это, гусеничный.
В е р а. Гусеничный?.. Все равно, бери!
И в а с ю к (удивленно). У тебя что — и специальность есть?
В е р а. Корочки? Это самое… Есть! Ну, то есть пока-то еще нет, конечно, но я овладею, вы не смотрите, что молодая, я — способная!
И в а с ю к. Гуляй.
В е р а (не отставая). Потому, может, брать не желаете, что девушка, так и девчат пора уже брать и учить! В какое время живем? Что надежней женщины?
И в а с ю к. Тебя только мне и не хватает сейчас в экипаж… Гуляй, сказано.
В е р а. Человека взяли, новенького, вот и меня возьмите, вместе осваивать будем, я не отстану!.. (Остановившись, наконец, тихо.) И может, это — судьба с первого взгляда?..
3
В общежитии горняков. М а н т у л о, Б у б л я к; бренчит на гитаре Ю р г а н о в.
Ю р г а н о в.
И бросало меня,
Как осенний листок.
Я менял города,
Я менял адреса…
Значит, если б он тогда, в свою смену, трос на ковше поменял, пока трос держал еще…
М а н т у л о. Полчаса делов-то!
Ю р г а н о в. От силы. И вся игра!..
М а н т у л о. А трос как лопнул — блок заклинило, мы с машинистом (кивок на Бубляка) всю смену с самого начала и промантулили на ремонте… Ковша руды не вынули!
Ю р г а н о в. Понято… (Вновь напевает.)
Надышался я пылью
Заморских дорог…
Б у б л я к (искренне). Извини меня, Володя, но почему все же Кирилл с Вороном должны были жертвовать своим временем… и выработкой!.. ради других? В их же смену трос не лопнул?
М а н т у л о. Вот мы с тобой зато и сели на голый тариф, тянуть «колуна». (Поясняя Юрганову.) Хлеб с солью, такая песня!.. (Бубляку.) Темный ты, Николай, серый даже, как тундра… Хоть ты и из Европы!
Ю р г а н о в. Из Европы?
М а н т у л о. Родители его после войны на Западе остались, в общем.
Б у б л я к (как если бы объяснять приходилось в сотый раз). Причины были.
М а н т у л о. Он, Колька, и родился там.
Ю р г а н о в. Смотри-ка… Рим? Париж?
Б у б л я к. Лондон. Городишко такой… Скорее даже большое совхозное село… Слыхал, может быть, случайно?
Ю р г а н о в (кивнув). Учился как-никак десять лет! Пять лет в первом классе и пять — во втором.
М а н т у л о (продолжая). А он вот — вернуться решил.
Ю р г а н о в. И как же это ты надумал?
Б у б л я к (уклончиво). Так…
Ю р г а н о в. А все же?
Б у б л я к. Да, надоело, знаешь ли…
Ю р г а н о в (понимающе). Капиталистическая действительность!
Б у б л я к (заканчивая). …Надоело, знаешь ли, — вилочки, ножички, салфетки. А здесь — руками можно. И водку — стаканами. Ожил!
Мантуло выдергивает журнал из рук Бубляка — вываливается спрятанная сберкнижка.
М а н т у л о. Только вот безработным остаться все опасается, даже копейки на книжку складывает! А этот раз не отложишь, вот и переживает… Ты хоть объясни ему: не бывает у нас этого, наоборот! Без дела сидеть захочешь — заставят вкалывать!
Б у б л я к. И все же, Володя, извини меня, но какое отношение имеет бригадир к тому, что мы сели на голый тариф…
М а н т у л о. Да не за тариф обидно!
Ю р г а н о в. Даже и не нэп у вас, смотрю… Первобытный строй какой-то? Не жизнь… Кино!
М а н т у л о. Только нас снимать — чего-то передумали!..
Входят И в а с ю к и В о р о н; в руках у Ивасюка поблескивает хромировкой новенькая кинокамера.
Б у б л я к (восхищенно). Не хуже японских!
В о р о н (значительно). Со склада вынесли бригадиру.
Ю р г а н о в. Как у того телекорреспондента!
Б у б л я к. Нас действительно собирались заснять для телевидения? И — на всю страну?
Горняки отводят взгляды.
К и р и л л (оглядывая всех). Ладно! Сами о себе телеочерк сделаем. (Налаживая кинокамеру.) На конкурс любительских фильмов отправим… И действительно, крутанут нас еще по первой программе, на весь Союз?
В о р о н (подхватывая). Кто в главной роли?
Появляется В а с я М а с л е н н и к о в. Вечерний костюм моднейшего покроя, крахмальная грудь с кружевами, галстук-бабочка; лакированные полуботинки (почему-то на красных шнурках). Патлатые Васины пряди уложены перманентом в три волны, спадающие к плечам, как у типажей парикмахерских вывесок… Общий шок.
Б у б л я к (наконец). В таком параде герцог Эдинбургский принц-консорт Филипп делал формальное предложение руки и сердца ее величеству королеве Великобритании Елизавете…
В о р о н. Как шагнул уровень вчерашнего колхозника-единоличника!
В а с я (бледен и монументален). Двести, как одна копейка. И еще на лапу двадцапятку. (Не знает куда встать; даже не решается присесть и только поворачивается, как манекенщик на демонстрации мод.)
М а н т у л о. Теперь тебя в любой университет без экзаменов примут, конкретно тебе говорю!
И в а с ю к. Теперь действительно… хоть в Москву, хоть в Ленинград ехать можешь!
В а с я (замотав головой). Не-а!
М а н т у л о. А — университет?
В о р о н. Мечта жизни?
Б у б л я к. Персональное светлое будущее?
И в а с ю к. Как, Василий?
В а с я. Что ли я по уши деревянный, на девяносто либо сто ехать садиться? (Глубоко вздохнув.) Конечно! Университет… (Помедлив.) А только мы уж у тебя, Кирилл Максимыч, останемся.
И в а с ю к. Все ясно, Василий.
В о р о н. А фотку пошли своим в сельсовет, передохнут от зависти!
Ю р г а н о в (вмешиваясь). Не угодно ли переодеться, уважаемый джентльмен, в смену время выходит.
В а с я. Двести, как одна копейка. (С сожалением раздеваясь.) И двадцапятку еще на лапу…
Вася Масленников начинает
