Плетусь на кухню. Благо её искать не приходится. Ряд белоснежных глянцевых шкафов с варочной поверхностью, холодильником и прочими примочками отделён от гостиной широкой стойкой, вдоль которой стоят высокие стулья. Наверное, здесь приятно завтракать – подобную обстановку я видел лишь в кино.
Захожу на неизведанную территорию. Открываю навесной шкафчик в центре. Почему-то мне кажется, что именно там должен быть кофе, ведь ровно под ним стоит кофемашина и электрический чайник, однако здесь пусто.
Тяжело вздыхаю. Рука снова тянется к затылку. Даже если в этом необжитом доме и спрятан нужный мне напиток, искать его придётся до послезавтра. Как же всё не вовремя и ужасно глупо! На кой чёрт я вообще привёл Машу в квартиру, где сам ни разу не был?
С понурой головой шаркаю до дивана. Разведя руками, вздыхаю.
– Такое дело… кофе нет. Тут вообще ничего нет. Понимаешь, я только получил ключи, собирался переезжать на неделе, в общем… – И тут в голову приходит гениальная идея! – Ты голодная может? Если мы закажем жареную курочку, то сможем попросить привезти и продуктов, ну, кофе, например, воду, рамён.
И тут случается чудо! Маша говорит «да»! ГОВОРИТ! Это значит – не просто кивает или шевелит губами, как аквариумная рыбка, она произносит слово, я слышу её голос! В этот момент удавка, сотканная из страхов и сожалений, обмотанная в несколько слоёв вокруг моей шеи, ослабевает.
– Отлично… – выдыхаю через широкую улыбку, не могу её прятать, да и не хочу.
Уверен, Маше сейчас нужна непринуждённая обстановка, добродушная, уютная. Мы и так сидим в квартире, больше напоминающей музей или выставочный образец в магазине мебели – холодной, слишком стерильной, поэтому мой долг стать одновременно и недостающим пледом, и согревающим кофе, пока не привезут настоящий.
Отхожу к стойке. По памяти набираю номер любимого ресторанчика, в котором делаю заказы минимум трижды в неделю. Я постоянный клиент, поэтому помимо двух порций «как обычно», салата и двойного соуса мне удаётся выклянчить кофе, упаковку воды, несколько пачек лапши, яйца и кунжутное масло. Знаю – в соседнем здании, прямо напротив «Хрустящей курочки» имеется круглосуточный магазин, так что моя просьба не слишком обременительна. К тому же курьера ждёт щедрая доплата за доставку.
Заканчиваю разговор. Сверяюсь со временем. Кладу телефон на мраморную столешницу. Дорогущая! Интересно, если бы родители не погибли, «Пак-Индастриал» сейчас носил название «Ким-Компани» и моя семья жила бы в подобной роскоши?..
– Эй, – окликает Маша, видимо, заметив мою чрезмерную погружённость в себя. – Всё хорошо, просто присядь на минутку.
Наверняка девушка думает, что я озабочен последними событиями, что в целом не далеко от истины, однако в настоящий момент сердце съёжилось вовсе по иной причине, ещё более тёмной, угнетающей, делающей меня озлобленным и равнодушным. Но этому «мне» здесь не место, не сейчас… Поэтому я с готовностью принимаю приглашение Марии, желая как можно скорее избавиться от Со Джина, живущего исключительно местью.
Присаживаюсь от Соколовой достаточно далеко, по-прежнему терзаемый сомнениями в уместности нашей близости, и с удивлением замечаю, как маленькая ручка скользит по гладкой обивке в мою сторону. На фоне белоснежной ткани кожа девушки больше не выглядит мертвенно-бледной, скорее молочно-кремовой. Ненадолго зависаю на созерцании изящных пальцев, аккуратного маникюра в нежных тонах, маленького колечка со знаком бесконечности на мизинце, но тут взгляд спотыкается о хвостик пластыря, торчащий из-под узкой ладошки, и я неосознанно хмурюсь, вспоминая события в переулке за вафельной.
Какой ты всё-таки придурок Со Джин!
Корю себя снова и снова. Как можно было поступить столь беспечно с чужой жизнью? С её жизнью?.. Однако все сторонние мысли вмиг исчезают, когда Маша касается кончиками пальцев ребра моей ладони.
Нерешительно заглядывая девушке в глаза. Что-то происходит… Не могу ни выдохнуть, ни вдохнуть. Под сердцем искрит, будто сосуды, ведущие к мышце, превратились в провода под напряжением, которые Соколова безжалостно переломила надвое своим трепетным прикосновением. Мария внезапно хмурится, совсем как я минуту назад, но мне не удаётся понять причину, в голове всё перепуталось, и единственное, что я могу, – безотрывно смотреть в большие карие глаза напротив.
– Я, как уже бывалый пострадалец, ношу всё необходимое с собой, – тихо роняет русская, но слова пролетают будто бы сквозь меня.
Не оторваться… Мне не оторваться от складных черт, от пухлых губ, от того, как девчонка ведёт бровью, когда говорит.
– Даже не спорь, – вновь произносит она, весьма твёрдо, а я и не собираюсь.
Пусть делает всё, что вздумается, лишь бы отвлеклась от мыслей об ублюдке Люке, с которым я ещё не закончил, но непременно сделаю это позже! И тут по телу пробегает мощный разряд. Туго сглатываю, в растерянности глядя на руку, что каким-то неведомым образом оказалась поверх женского бедра.
Стоп! Это я её туда положил? Со Джин, ты совсем охренел?..
На долю секунды меня накрывает сильнейшая паника, благо быстро понимаю, что происходит – Маша снова решила «поиграть» в медсестру и для удобства сама уложила мою ладонь на себя. Фух…
Всё то время, пока девушка обрабатывает ободранные костяшки, не свожу с неё цепкого взгляда. Щиплет, но куда больнее осознавать, что могло случиться в долбанном караоке-баре, не успей я вовремя.
– Спасибо, что пришёл… – будто в подтверждение моих страхов, тихонечко шепчет Соколова.
Тяжело вздыхаю, молча кивая. Не хочу, чтобы она думала о случившемся. Я должен заместить болезненные воспоминания чем-то светлым, тем, что напрочь сотрёт из памяти Люка.
На волне данных желаний пододвигаюсь ближе. Маша тут же командует:
– Сиди смирно, последний штрих. – Но это меня не останавливает, к тому же девушка так трогательно улыбается, что тело будто статикой к ней примагничивает.
Поверх ссадин оказывается тот самый пластырь. Это выманивает и на мои губы улыбку. Теперь мы оба «несём возмездие во имя луны». Рука самовольно тянется к девичьей щеке, на миг замирает, но, так как Маша не отшатывается, я всё же позволяю себе прикоснуться к её бархатной коже, под предлогом заправить за ухо прядь волос.
– Сильно напугалась? – спрашиваю тихо, почти шёпотом, надеясь вопросом навсегда поставить точку и больше никогда не возвращаться к неприятной теме.
– Уже всё нормально, – отвечает русская и… тянется мне навстречу?..
Или я выдаю желаемое за действительное? Может быть, это мне хочется сблизиться, да так сильно, что я неправильно трактую сигналы? Вижу в каждом жесте девушки, в каждом её взгляде скрытый подтекст?
Из недр подсознания вылетает вопрос, немедля обретая словесную форму, как последняя попытка усмирить собственные желания, причём голос звучит слишком низко, напряжённо, с явным упрёком и издёвкой:
– Нам не нужно предупредить твоего бойфренда?
