ряда нехитрых операций, демонстрируя баланс этому ублюдку.
– Сука, – негромко выругался он, – не мог больше просить?
– Я не развожу людей. Я честно написал, сколько и для чего мне нужно.
– Снимай давай.
– Сколько?
– Все.
– Все не снимутся. Надо, чтоб кратное ста было.
– Не клепи мне мозг. 20 200 снимай.
Он так произнес это «снимай», что получилось «сымай». Словно в какие-нибудь революционные года: «Власть меняется, сымай шаровары».
Я снял. Куда деваться?
А уже через мгновение его и след простыл.
Тоже мне, Гарри Гудини.
Я, конечно, тоже молодец. Поверил в добрых людей, как же. Дядька в МЧС. Накатался, Илюша? Хорошо, что правда двадцать было, а не двести. Хотя все логично. Карма, будь она неладна. Воровство, наркотики – вот и наказание. Все логично и весьма объяснимо. Но каковы же эти прощелыги. Избить больного человека, ограбить. На седьмой айфон он рассчитывал. И ничего не сделаешь. Не обращаться же в полицию. Только показаний мне да вызовов в полицию не хватало. И вдруг острая боль как пронзит тело. В глазах потемнело. И я снова потерял сознание. Прямо в сбербанке. Черт возьми! Это уже напрягает.
Очнулся от запаха нашатыря. Передо мной врач скорой помощи.
– Живой?
– Как видите. Спасибо. Я в порядке.
И начал вставать, чтобы продемонстрировать.
– Куда вскочил?
– Говорю же, нормально все. Спасибо за помощь. У меня всего лишь навсего рак. Одна маленькая такая опухоль на полжелудка. Ничего страшного.
Тетка в длинной красной юбке с большими черными горошинами и голубой блузке, через которую проглядывал огромный белый бюстгальтер, испуганно вздохнула и закачала головой:
– Страсть-то какая…
– Сами вы страсть, – ответил я и щеманулся в дверь.
Прекрасно покатался на вертолетике.
Обратно ехал без мыслей. Тупо пялился в окно и слушал Radiohead. Тело ныло. Телу было больно. Решил изучить, насколько пострадало это тело. На ребрах образовались гематомы. Черт знает, что буду доктору говорить. Лишь бы не было перелома. Потом я понял, что как-то некультурно расстегивать рубашку и разглядывать синяки. На меня и так уже пялились во все глаза. Застегнулся. Не буду никого смущать.
И неожиданно мне захотелось попасть в Волгоград. На пляж. Валяться так, загорать на солнышке, чтобы ветерок приятный дул, а потом, когда надоест, – прыг в воду, и поплыл себе. Счастье в жизни таким и бывает, когда ты беззаботно проводишь время и не думаешь ни о чем, просто наслаждаешься самой жизнью. Потом я вспомнил, как съел первое мороженое. У меня даже в носу щекотало от удовольствия. Хотя нет, сперва мне не понравилось. Что, думаю, за штука такая холодная? От нее же будет горло драть. Как тогда, когда я снегу наглотался, а потом мне казалось, у меня в горле дикобраз поселился и колет его, и колет. А потом смотрю, тает мороженое, и ничего не болит, напротив, даже приятно и не так жарко стало. И вкус такой необычный. Сливочный. Все щеки измазал и подбородок. А в носу этот печеный аромат вафельного стаканчика.
Надо купить мороженое. А лучше два.
Интересно, Том Йорк пробовал наши вафельные стаканчики? Или у них там совсем другое мороженое?
Повидаться бы с ним, конечно. Эх…
Дома рухнул на диван. Сил не было никаких. Не хотелось ничего. А ведь всего час назад было прекрасное настроение. Посмотрел на обои – не помогло. Надо закинуться еще обезболивающими, залезть в теплую ванну. В ванне приятно ничего не делать. Гематомы налились багрянцем, расползлись по груди и ребрам. Уроды! Чтоб вам карма сполна ответила за ваши зверства.
Дополз до ванны, включил воду. Она стремительно и с шумом полилась вниз. Вода успокаивает, не так, как огонь, но все же немного подуспокоила состояние. Ну, как успокоила? Я вновь отрубился и увидел свет. Понятно, что банально. Но почему-то все только про него рассказывают. Это явно не самое интересное, что можно увидеть. Но нет – тупо свет горит и манит за собой. Ну хорошо, свет так свет. В конце концов, не мы выбираем картинку. Это не телевизор с тремястами подключенными каналами и качеством 4К.
Просто свет, и так хорошо, так тепло. И музыка еще, словно из волшебного сказочного фильма или фантастического про космос и другие планеты. И я становился все легче. Неужели это все? Да как-то рано. Если только внутреннее кровоизлияние.
И вот лечу. Себя не вижу. Вижу свет и различные яркие фигурки, как в калейдоскопе. Если сменить музыку, похоже было бы на психоделический клип. Что-нибудь из «Pink Floyd» или «Yellow Submarine» битлов. И тепло, тепло, тепло.
Оказалось, это вода.
Оказалось, я залил соседей.
Оказалось, я провалялся больше часа.
Теперь оплачивать им ремонт.
Впрочем, они не настаивали, когда узнали про рак.
Но почему из-за моей болезни должны страдать другие?
Сказал, что оплачу. И дело с концом.
Ванну принимать не стал. Хватило. Снова добрался до дивана. Залез в инет. Урод этот, конечно, удалил страницу. Правда, сперва написал сообщение.
«Мы столько раз пытались замутить страницу и собирать бабло, типа на лечение, но всегда обламывались, а у тебя как-то получилось. Так что не переживай, братан, намутишь себе еще».
Тоже мне, братана нашел. И он так и не поверил, что я не разводил, что я по-настоящему болею. Хотя и не удивительно, такие люди никому не верят, потому что сами всех обманывают и разводят.
И еще сообщение. От Луизы.
Только сейчас до меня дошло зайти на ее страницу. Но ни фото, ни какой-нибудь полезной или интересной инфы. Десять друзей, все без доступа. Стена свободная. Значит, фейковая страница. Специально создала.
«Простите, что не дописала, но пришли родители, а они запретили все телефоны, планшеты, даже фотик отобрали, он у меня типа с вайфаем, хотя на нем инета нет.
Кароче, реальная тюряга. Хоть вешайся. Но я у малой отжимаю телефон, пока никого нет и никто не спалит.
Пацанов вообще в какой-то лагерь психологической помощи и реабилитации отправили, жесть. Меня тоже хотели, но я кое-как отбилась. Я им такой концерт устроила, Егору Криду и Тимати со всей Black Star мафией не снилось. Но телефон все равно отжали.
Кароче, я тогда не договорила, вернее, не дописала. Ну, про ваши слова. Вы же тогда еще о китах говорили, ну, то, что у них полмозга спит, и все такое. У меня такое ощущение, что у людей вообще весь мозг спит, причем всегда. Вечно ноют, что им все не так, везде одно дерьмище, а сами при этом ни фига не делают, только ноют. Не
