Александр Тюжин
О чем молчат твои киты
Елене Манн
© А. Тюжин, 2020
© ИД «Городец», 2020
* * *
Александр Тюжин родился и вырос в городе Оренбург. В 2006 году закончил Оренбургское областное училище культуры (ООУК), специальность – Театральное творчество. В 2011 году закончил ВГИК, специальность – кинодраматургия. Печатался в журналах «Нева», «День и Ночь», «Современная драматургия», сборниках «Восемь», «Первовестник» и др.
* * *
Неделя не задалась. Одни говорят так, если выходные прошли не очень, а тут еще и работой загрузили или начальник наорал, как на малолетку, другие говорят о полученной двойке за мекание у парты, у третьих прорвало трубу и залило соседей, у четвертых просто сломался ноготь или глючит приложение на телефоне. Если я услышу подобную фразу от кого-то, я:
– рассмеюсь ему в лицо;
– стану выразительно жестикулировать руками и пальцами;
– выкручу ему соски;
– уточню, уверен ли он в своем высказывании;
– пошлю его на три или на четыре буквы.
Ноготь? Серьезно? Ок. У вас, действительно, не задалась неделя, а у меня…
Алиса сказала: «Да пошел ты!» – и вышла из комнаты.
Алиса сказала: «Мы смотрим в разные стороны!» – и воткнулась в стену.
Алиса сказала: «Мне ничего от тебя не нужно!» – и собрала вещи, даже заколку, что я подарил ей час назад.
Алиса сказала: «Ты несерьезный!» – и пять минут умилялась щеночку на третьем канале.
Алиса сказала: «Я целеустремленная, а ты – нет, – и добавила, – вызови мне такси, а то у меня полтора рубля на балансе».
Я долго смотрел, как не хотели закрываться створки лифта, а затем она уехала.
Кто такая Алиса?
Алиса – дура. Теперь уже можно так сказать. Она уже не моя девушка. Она уже бывшая. Не все бывшие дуры, но Алиса именно такая.
Никогда мне не нравилось имя Алиса.
Это раз.
Два:
Валера сказал: «Зайди ко мне».
Я зашел.
Валера сказал: «Сядь».
Я сел.
Валера сказал: «Старик, мы давно знакомы».
Я кивнул.
Валера сказал: «Посетители жалуются на тебя».
Я удивился.
Валера сказал: «Ты стебешься над ними и даешь неправильные подсказки».
Я ухмыльнулся.
Валера сказал: «И еще ты пьешь на рабочем месте».
Я сказал: «Пиво».
Валера развел руками.
Я сказал: «Я больше не буду».
Валера сказал: «Ты больше не будешь, – и добавил, – ты уволен!»
Валера – мой начальник. Мой бывший начальник.
Имя Валера мне тоже никогда не нравилось. Оно женское.
Меня зовут Илья.
Доктор сказал: «У вас рак».
Три.
Ха-ха, очень смешно. Рак.
– Стоп, подождите, как рак? Это какой-то розыгрыш?
– Молодой человек, кто такими вещами шутит?
Я пожал плечами.
– Злые клоуны.
Но доктор не был клоуном, он не шутил и не улыбался. Он что-то говорил, практически не шевеля губами, а я ничего почти не слышал. Я пытался осознать этих два страшных произнесенных им слова с предлогом у.
Я услышал: «Третьей стадии».
Я услышал: «Шансы есть, но мало».
Я услышал: «Около года».
Я услышал: «Лечение».
Я услышал: «Химиотерапия».
Я услышал: «Случаи…» и «Не нужно терять надежду».
А дальше только «уууууу» и «бам-бам-бам», как будто в клубе включили громкую музыку на всю мощность.
Вот это не задалась неделя…
И сразу начали роиться мысли. Полетели, как сотни мошек на свет.
Не верю!
Не может быть!
Только не со мной.
Вы что, издеваетесь?
Да не может быть, я говорю!
Мне 29 лет.
Какой к черту рак вообще?
Это что, прямо в эту самую секунду во мне какие-то там чертовы клетки размножаются?
Дядя Федя умер от рака. Рака легких.
В 57.
А мне – 29.
Рак желудка.
И тут же в холодный душ. В чем был, не раздеваясь. Капли с силой хлестали лицо и одежду, стекали прозрачными струями. Вода была холодная, очень холодная, но я не чувствовал этого. Я ничего не чувствовал. Словно парил в космосе, словно ничего не было вокруг, только невесомость. Абсолютная невесомость. Я летел. Я был в космосе, а во мне эти гадкие клетки, эта жуткая опухоль, будь она трижды проклята. И я рухнул вниз, со всей силы о землю шмякнулся.
А ведь сегодня вторник. Обычный вторник обычной недели обычного месяца. Сколько их теперь мне осталось?
Не такой уж и обычный. Да нет, это всего лишь сон. Ну, конечно, как сразу только не догадался? Обыкновенный сон, только не самый приятный. Нужно скорее проснуться, открыть глаза, и ничего этого не будет. Ничего этого со мною не будет. Итак.
Раз!
Два!
Три!
Открыл глаза, поднял голову. Сверху брызжет ледяная вода. Она хлещет меня по губам, по носу, по щекам. Становится дико печально и холодно. Словно корабль потонул, а меня выкинуло на Северный полюс, и вот я один, в гавайской рубашке, посреди снега. И всюду только этот снег и льдины, и минус 64°C. Холодно. Брр.
Нет, это был не сон. Кошмар да, но наяву. Наяву…
Что же теперь делать?
Я вспомнил все фильмы и сериалы, которые видел, про рак.
Это были:
«Достучаться до небес»
«Спеши любить»
«Смерть супергероя»
«Большая буква Р»
«Пока не сыграл в ящик»
«Жизнь прекрасна», или «50/50»
«Я, Эрл и умирающая девушка»
«Во все тяжкие» 4 сезона. 5-й не успел досмотреть. А вдруг не успею?
Побежал к компу, поставил на закачку.
Немало сняли фильмов, но от этого не легче.
Когда смотрел, думал:
– Печально, но со мною такого точно не будет.
– Вот они играют больных, к ним самим болезнь не привяжется?
– Странно, что не снимают кино про абсолютно здоровых людей.
– Такие фильмы одинаково заканчиваются.
– Когда уже, наконец, придумают эффективное лекарство?
– Я бы сам не стал в таком фильме сниматься.
Не стал бы… А я и не в фильме.
И сразу навалилась депрессия. Плотно так насела на плечи здоровенным слоном, потрясла своим задом, чтобы поудобнее разместиться, и хобот сверху накинула. Вдавила в диван, в общем.
Первым делом я напился. Не надо бы, но я же русский человек. А что делает русский человек, когда сталкивается с трудностями? Правильно, бежит от них куда подальше, заливает горе адским зельем и плачется потом о том, какой он несчастный, и как судьба к нему жестока. Я не исключение.
Но сперва перебрал в уме всю жизнь. Свою, разумеется. Не Майкла Дудикоффа. Считается же, что перед смертью
