ну, появился в деле лишний фигурант, и что с того? Сядет вместе со всеми и получит что заслужил – вернее сказать, все, от чего не сумеет отбояриться. И будет сидеть в какой-нибудь спецтюрьме наподобие «Черного дельфина», пока рак на горе не свистнет, – всего и делов-то!..
Но полковник откровенно опасался Якушева, а это означало, что рыльце у него основательно в пушку. Шеф явно затевал нечто, далеко выходящее за рамки его служебных полномочий, и, поразмыслив с минуту, капитан Куницын решил, что это не его дело. Его дело – выполнять приказы; если Томилин засыплется, с него, исполнителя, взятки гладки, а если в очередной раз оседлает судьбу, то и такой мелкой, но незаменимой сошке, как Женька Куницын, с его барского стола что-нибудь да перепадет. Тут главное – не оплошать, и Томилин, конечно, прав: нет лучшего способа сесть в лужу, чем, не владея всей полнотой информации, проявить чрезмерное усердие и наломать дров.
– Может, его ликвидировать? – осторожно предложил он, заранее зная, каким будет ответ.
– А может, ты все-таки для разнообразия задействуешь головной мозг? – саркастически поинтересовался Томилин. – А то мыслить спинным у тебя не очень получается – как и у всех, впрочем, поскольку эта часть организма предназначена для выполнения других функций… Ты сначала разберись до конца, кого берешь на мушку, а потом уж ликвидируй, ликвидатор… А что, если это действительно операция кого-то из наших смежников? Пальнешь, не подумавши – так отскочит, что костей не соберешь! ГРУ – это тебе не кружок кройки и шитья, с этими ребятами лучше не шутить. Делай что хочешь, но мне нужна полная информация об этом Якушеве – вся, сколько ее есть, до последней запятой. Да, и пощупай этих дагестанцев, что работают у него на квартире. Странно как-то – дагестанцы, и вдруг строители! Я бы еще понял, если бы он нанял молдаван или таджиков, а то – дагестанцы… В общем, проверь, что это за строители такие. Но главная твоя цель – Якушев. Пока не выясним, что он за птица, двигаться дальше у нас нет никакой возможности.
Отпустив капитана, Александр Борисович неторопливо, со вкусом выкурил сигарету, а потом посмотрел на часы и удовлетворенно кивнул: чувство времени, как всегда, его не подвело, настала самая пора выдвигаться. Он уже надевал пальто, когда на столе зазвонил внутренний телефон.
Звонил непосредственный начальник Томилина, генерал-майор Бочкарев.
– Слушай, – с места в карьер, даже не поздоровавшись, начал он, – что там у тебя за дела с этим Расуловым?
Тон у его превосходительства был небрежный, легкомысленный, каким говорят о не стоящих упоминания в серьезном разговоре пустяках, но полковник слишком хорошо знал своего шефа, чтобы клюнуть на столь примитивную удочку. Да если бы и не знал, все равно бы не клюнул: нет на свете такого генерала, особенно если это генерал ФСБ, который воспринял бы несанкционированную возню своих подчиненных вокруг сколько-нибудь заметной политической фигуры как невинную детскую шалость.
Спрашивать, откуда товарищ генерал-майор узнал об упомянутой возне, также не стоило, ибо ответ был известен заранее: не в собесе служим, Александр Борисович! Пора бы привыкнуть, что я вас всех вижу насквозь и еще на три метра вглубь у вас под ногами…
«И какая сука настучала?» – с тоской подумал Томилин.
– Да пока никаких особенных дел не наблюдается, – протянул он неопределенно. – Так, присматриваюсь, принюхиваюсь… Первичная рекогносцировка, одним словом.
– С целью?..
– Цель пока не определилась, товарищ генерал. Так, поступила кое-какая информация из Махачкалы, но источник не особенно надежный, так что все это еще надо трижды проверить и перепроверить.
– Темнишь, Томилин, – с упреком констатировал генерал Бочкарев. – Ох, темнишь! Причем занимаешься этим без ведома руководства. Даже словечком не обмолвился, темнило.
– Так не о чем пока докладывать, Андрей Васильевич! – чуть ли не обиженным тоном заверил полковник. – Вы же сами сто раз велели…
– Не забивать мне голову ерундой, – закончил за него генерал. – Так это, по-твоему, ерунда, мелочь? Ты всерьез думаешь, что решение о взятии в разработку такой фигуры, как Магомед Расулов, находится в рамках твоей полковничьей компетенции? Далеко пойдешь! Это же страшно подумать, какими делами ты начнешь вертеть, если, не дай бог, дослужишься до генерала! Войну Америке объявишь – это как минимум. А то, гляди, начнешь небесными сферами командовать: Стрелец налево, Волопас направо, Кассиопея по центру – залечь, вести наблюдение…
Томилин пошире распахнул полы пальто, оттянул указательным пальцем воротник рубашки и промокнул концом шарфа вспотевший лоб. Становилось жарко, и не только из-за наяривающих на всю катушку батарей.
– Виноват, товарищ генерал, – сказал он. – Очевидно, произошло недоразумение, вас не совсем верно информировали…
– Так информируй сам, чтобы я не узнавал такие вещи от кого попало! – слегка возвысил голос Бочкарев.
– Слушаюсь, – деревянным голосом произнес Томилин и тут же добавил: – Как только что-то прояснится, я обо всем подробно доложу. Информация должна быть подтверждена или опровергнута, иначе это не информация, а сплетни. А сплетнями пусть друг друга развлекают… гм… сотрудники собеса.
– Уел, – помолчав, сказал Бочкарев. – Ладно, можешь считать себя помилованным – временно, до выяснения обстоятельств. Ты сейчас что… Отставить, – перебил он сам себя, – сейчас я занят. А часиков, эдак, в девятнадцать жду тебя в моем кабинете. Посплетничаем – вернее, ты посплетничаешь, а я послушаю. И, кстати… – Он сделал глубокомысленную паузу. – Это тоже на уровне сплетни, но скажу тебе по большому секрету, что кое-кому на самом верху бредни этого Расулова на предмет мирного отделения Северного Кавказа очень не по душе. Очень! – повторил он веско. – Посему, полагаю, если мы с тобой как-нибудь тихо и аккуратно уберем этого черного иноходца с политической доски, никто нас ругать не станет. Да и за что нас ругать, если один из самых уважаемых людей в Дагестане вдруг оказался не тем, за кого себя выдавал?
Он сразу же положил трубку, в очередной раз продемонстрировав свою склонность к театральным эффектам. Ошеломить собеседника неожиданным заявлением и дать отбой, не позволив смазать впечатление пустяками и формальной болтовней – это было целиком в его духе.
Утерев лоб рукой, в которой держал телефонную трубку, полковник Томилин присел на край стола, закурил и только потом, спохватившись, осторожно опустил трубку на рычаг. Доносившийся из наушника противный комариный писк смолк. Просунув щепоть под узел галстука, полковник расстегнул верхнюю пуговку воротника и откровенно перевел дух. Ничего себе поговорили!
