и сияющие глаза.
Чжан Сяо понял, что у него самого глаза мокрые. Инь Фэй же открыто всхлипнул и принялся вытирать глаза рукавом. А потом две мерцающие тени растворились в воздухе, провожаемые печальным шелестом листьев мандаринного дерева.
— Вот видишь, мы сделали доброе дело, дорогой соратник Чжан, — Инь Фэй рассмеялся сквозь слёзы, — Рад этому?
— Вполне, — проворчал Чжан Сяо. Он отвернулся, надеясь, что ветер с озера высушит слёзы сам. — Но что делать с этими тушами? — он с отвращением показал на двух мертвецов.
— Похоронить. Но этим займёмся утром. А пока — у тебя есть те самые отпугивающие талисманы?
Чжан Сяо кивнул, доставая их рукава стопку талисманов — в отличие от тех, что были расклеены по таверне, наполненных силой. Он швырнул их, и желтые бумажки сами собой облепили тела Цзуя Хана и Вэнь Жоу. Это должно было отпугнуть падальщиков, ну а на рассвете они соберут людей, и похоронят тела несчастных возлюбленных, как надо.
Они спускались с холма в молчании. Нарушил его Чжан Сяо, и только когда они подходили к таверне:
— Так, значит, пьяница Цзуй не был убийцей.
— Не был, — откликнулся Инь Фэй. — Тогда бы он не смог так легко уйти в посмертие. Не была убийцей и Вень Жоу. Они, может, наделали глупостей, но к злодействам не причастны.
— Тогда кто… — сказал Чжан Сяо.
И вдруг понял, кто. Но прежде чем он смог сказать Инь Фэю, тот остановился, как вкопанный.
Дверь таверны была распахнута. Трактирщик Чань валялся на полу, рот был приоткрыт, глаза выкатились из обит; судя по царапинам на горле, перед смертью он отчаянно пытался соскрести невидимую удавку. Чжан Сяо выхватил Тяньгоу, а Инь Фэй медленно и молча подошёл к трактирщику и наклонился над ним. Поднёс два пальца к его носу.
— Мёртв, — сказал он с гробовым спокойствием. — Поперхнулся вином и задохнулся.
— Сам? — Чжан Сяо напряжённо оглядывался. Но демонов не было видно, да и Тяньгоу молчал.
— Не знаю, — ответил Инь Фэй.
А потом они уставились на копьё, принадлежавшее трактирщику Чаню. Оно лежало на полу — не так, как лежит случайно упавшая, или даже отброшенная в сторону в агонии вещь. Оно лежало как будто его специально положили, чтобы оно указывало наверх — на второй этаж, куда вела скрипучая лестница. На древке были видны грязные отпечатки.
Два адских чиновника переглянулись, а затем медленно и осторожно начали подниматься по лестнице. В тусклом свечении клинка Тяньгоу они увидели грязный отпечаток ладони на стене, потом ещё один. И третий — на двери их комнаты.
Чжан Сяо распахнул дверь и вошёл в комнату первым. Тяньгоу была зажат в руке, а нервы напряжены.
Но комната была пуста. Лишь окно было распахнуто, и под потолком гулял ветер.
А ещё на столике рядом с кроватью Инь Фэя стояло блюдо, на котором лежало свежее, истекающее кровью сердце. Рядом были аккуратно положены палочки для еды, потемневшие от крови. Кровь наполняла блюдо и флегматично капала вниз.
Кап. Кап. Кап. Это было единственным звуком в пронзительной, мёртвой тишине.
А потом Инь Фэй засмеялся. Сначала тихо, а потом громче и громче. Чжан Сяо резко обернулся к нему, чтобы высказать всё, что думает о манере смеяться в такой момент — т чуть не выронил Тяньгоу.
На лбу адского чиновника точно между бровями темнела алая точка. Насколько Чжан Сяо знал, такую рисуют на лбу даосы, как символ своей мудрости и силы — но у Инь Фэя она скорее напоминала кровоточащий порез. Она росла на глазах, по мере того, как смех чиновника становился всё громче.
И безумнее.
— Это змея, — сквозь смех прохрипел он. — Это была змея! На вкус как змея… Почему у тебя такие зубы, Инь Фэй? Кого ты съел? КОГО ТЫ СЪЕЛ?!
Разбуженные смехом, или же в конце концов презревшие строгий запрет хозяина выходить ночью из комнаты, слуги и постояльцы зашумели в коридорах. Инь Фэй упал на колени, его хохот стал истерическим.
Чжан Сяо почувствовал, что сейчас сойдёт с ума. Он отшвырнул Тяньгоу и схватил Инь Фэя за плечи.
— Прекрати! — рявкнул он. — Прекрати сейчас же!!
— Это была змея… Это ведь была змея, правда? Змеиное мясо?! — Инь Фэй глядел на него светящимися и безумными глазами. Третий глаз, алая рана, смотрел у него со лба.
— Это коза!! — он ещё раз встряхнул Инь Фэя. Тот моргнул, и безумия в глазах поубавилось.
— Коза…
— Это козье сердце, идиот! — сказал Чжан Сяо, держа его за плечи. Голос надломился. — Не человеческое!!
— …
— Да, да! Тяньгоу говорит, что эта кровь козья, значит, и сердце тоже. Хватит сходить с ума! У нас тут труп внизу и скоро будет множество народу в па….
Женский крик разрезал ночь.
Не сговариваясь, они понеслись вниз. Лицо Инь Фэя менялось на глазах: он натягивал человеческую личину прямо на ходу. Алая метка со лба пропала, и, кажется, не он безумно и истерически смеялся всего лишь несколько мгновений назад.
Внизу действительно царила паника. Заспанные слуги, перепуганные постояльцы — они стояли полукругом вокруг тела трактирщика Чаня, боясь подойти. У самого входа застыл перепуганный мальчик лет десяти. Рядом рыдала, упав на колени, женщина, одевавшаяся явно наспех, с распущенными волосами.
— Брат! Брат Чань, нет, только не ты! — она поняла на Инь Фэя с Чжаном Сяо заплаканные глаза. — Вы заклинатели? Вы эти проклятые заклинатели?! Тогда помогите мне! Эта тварь, этот водный гуль, утащила моего мужа!
Она встала и рывком вытерла слёзы. Её лицо приобрело выражение надменности и властности.
— Мой муж — Юнь Фан, богатейший мужчина во всём городе. Если вы вернёте его живым, то я не поскуплюсь с наградой. А иначе вас, двоих шарлатанов, пинками выгонят из города, а прежде всыплют столько плетей, что у вас кожи на спине не останется!
Несомненно, перед ними была мать погибшей Юнь Ся. И она была полна праведного гнева вперемешку с отчаянием.
