которые начали расти на глазах. Инь Фэй отступил на шаг.
— Подержи его голову, чтобы он не укусил меня, — велел он Чжану Сяо, и тот с отвращением повиновался. Склизкий, отвратительно воняющий и холодный, утопленник пытался вывернутся у него из рук; Чжан Сяо только сжал зубы, с трудом сдерживая порыв схватить Тяньгоу и просто снести голову этому жалкому созданию. Инь Фэй же запустил руку за пазуху Цзую и вытащил свёрнутую бумагу. Булькающий хрип утопленника стал особенно злобным. Чжан Сяо наконец-то смог выпустить его отвратительную голову из рук — которые теперь были покрыты зеленоватой слизью — и, отступив на безопасное расстояние, спросил:
— Дальше что?
— Дальше мы найдём лодку, — сказал Инь Фэй.
***
— Дальше что? — Чжан Сяо снова сидел на вёслах. Как мог, он отмыл в озере руки от мерзкой слизи, но запах никуда не делся. Эх, нужно было засучить рукава ханьфу, а теперь только выкинуть!
— Хмм, — Инь Фэй задумчиво почесал нос сложенным веером. — Надо было удочку где-то взять… Я бы прицепил этот рисунок на удочку и просто опустил бы в воду. Наживка, понимаешь? Пока красавица Жоу не клюнет…
Чжан Сяо возвёл глаза к небу и начал решительно грести туда, где на холме над обрывом стояло мандаринное дерево, и бился в светящихся цепях безумный покойник.
— Если Вэнь Жоу действительно утопилась, — говорил он между ритмичными гребками, — То она скорее всего сделала это там, куда ходила на свидания. Чтобы было символично. Чтобы…
— Воссоединиться с возлюбленным, — кивнул Инь Фэй, балансирующий на носу лодки. — Глупая девочка. Нужно было тогда топиться там, где утонул он, авось бы уже сейчас за ручку шагали к Вратам Белого Тигра! Нам бы было работы меньше… Эх, нужно было всё-таки спереть… точнее, одолжить удочку! — страдальчески сморщившись, Инь Фэй опустил руку с развёрнутой картиной в воду. — Ну давай, клюй, рыбка Жоу, клюй…
Ждать пришлось не так долго, но нытьё Инь Фэя по поводу того, что у него рука замёрзла, уже начало вызывать у Чжана Сяо желание столкнуть его в воду — авось так Вэнь Жоу быстрее «клюнет».
Но вот клацнули острые зубы — Инь Фэй едва успел отдёрнуть руку и отпрянул, повалившись точно на Чжана Сяо. В нос лодки вцепились белые когтистые пальцы; лодка опасно накренилась, когда то, что некогда было красавицей Жоу, показалось из воды.
Предположительно было красавицей Жоу. Потому что сейчас ничего красивого в ней не осталось — круглое лицо раздулось, а из глаз текли чёрные слёзы. Мокрое ханьфу плотно облегало тяжёлый шарообразный живот.
«Да, похоже, её ночные встречи с Цзуем действительно зашли далеко», — подумал Чжан Сяо, прежде чем огреть утопленницу веслом — а не то лодку перевернёт! С хрипом и бульканьем бывшая красавица упала в воду, но тут же показалась вновь.
— Давай-давай, греби к берегу! — затараторил Инь Фэй. — Тут паруса нет, так что мой ветер бесполезен!!
Чжану Сяо снова захотелось скинуть его в воду, но он сжал зубы и налёг на вёсла. Инь Фэй же снова пристроился на корме — он дразнил утопленницу сжатой в руке картиной, как упрямого ослика — яблоком. Вэнь Жоу плыла за ними, причём весьма быстро; Чжану Сяо приходилось грести на пределе сил, чтобы она их не догнала. Пару раз она выпрыгивала из воды, клацая зубами и пытаясь выхватить у Инь Фэя злополучный рисунок; каждый раз адский чиновник едва успевал увернуться, и визжал:
— Быстрее!!
«Надо было убить его при первой встрече», — подумал Чжан Сяо. Тяньгоу был с ним полностью согласен.
Но вот лодка ткнулась носом в берег, и в тот же момент Инь Фэй соскочил на твёрдую землю, продолжая трясти картиной. Человеческая маска слетела с него; сейчас это был такой же демон, как и утопленница Жоу, только прилично одетый и не воняющий гнилью.
— Давай, давай, красавица! — выкрикнул он, глядя, как Вэнь Жоу неуклюже выбирается на берег.
Чжан Сяо не стал следовать за ними. Он выполз на берег и развалился на траве, пытаясь отдышаться. Руки горели, несомненно, покрытые кровоточащими мозолями. Изо рта вырвался полубезумный смешок — в какой-то мере то, что с ним происходило, действительно было смешно… И безумно. Безумно смешно.
Наконец он смог сесть, а потом и встать, опираясь на Тяньгоу. Нужно было идти за Инь Фэем — вряд ли ему нужна помощь Тяньгоу, но тут уже самому чиновнику Чжану хотелось посмотреть, ради чего он так основательно содрал себе кожу с ладоней.
Он огляделся — и смешок застрял в горле.
Потом что он увидел человека. Он стоял в отдалении, на деревянных мостках, и смотрел на Чжана Сяо. Одетый в простые тёмные одежды, с распущенными волосами, он не был похож на здешних рыбаков; он не выглядел ни испуганным, ни ошеломлённым — а зрелище мерзкой утопленницы, в которую превратилась красавица Жоу, вывело бы из равновесия любого нормального человека — скорее, заинтересованным.
Чжан Сяо сделал шаг ему навстречу, на всякий случай положив руку на рукоять Тяньгоу.
— Вы… — начал он, и осёкся.
Потому что человека на мостках больше не было. Он исчез так быстро и незаметно, что Чжан Сяо начали одолевать сомнения, что он вообще был.
«Тяньгоу, ты что-то почувствовал?» — спросил Чжан Сяо дух клинка, тряхнув головой.
«Нет, — отозвался Тяньгоу. — Не знаю».
Чжан Сяо чувствовал растерянность пса, и это пугало. Он поспешил вверх по склону: кем бы ни был этот таинственный мужчина (в лучшем случае — просто галлюцинацией), в обществе адского чиновника Инь Фэя он в больше безопасности, чем один с Тяньгоу.
Чжан Сяо как раз успел к самому трогательному — и отвратительному — моменту. Два утопленника (пьяница Цзуй уже был освобождён от светящихся цепей) заключили друг друга в объятия и слились в бесстыдном поцелуе. Иль Фэй смотрел на это, обмахиваясь веером, а на его щеке поблёскивала в свете звёзд растроганная слеза.
Разомкнув наконец уста, два мертвеца уставились друг на друга. Уродливые, бледные, склизкие. Но в их глазах светилось счастье.
А потом они упали, как покошенные — раздувшие и начавшие гнить туши. Но два мерцающих духа осталось стоять. Полупрозрачные силуэты, в которых угадывались юные мужчина и женщина, с любовью глядящие друг на друга. Вэнь Жоу действительно была красавицей, с миловидным круглым лицом; её рука лежала на чётко обозначившемся животе. Да и Цзуй Хан уродом не был: пьянство, может, сделало его бедняком, но на внешности никак не отразилось. У него была широкая, открытая улыбка, чем-то похожая на улыбку Инь Фэя,
