показалась мне столь внушительной, как раньше. Я рвался в архив. Гайде не раз хватала меня за руку, прося убавить шаг. Опасаясь ее обиды, я «тормозил», но вскоре вновь убыстрял шаги, раскидывая свои длинные, как у цапли, ноги.
Вот и архив. Прошли внутрь без помех. Полная тишина. Никого не видать. Но со стен на нас уставились глазки видеокамер. В лабиринтах коридоров изредка попадались люди с кучей бумаг под мышкой или охапками книг, которые юркали и выныривали из разных комнат.
Гайде, изучая надписи на дверях, наконец, остановилась перед одной, легонько ее толкнула, мы вошли. Это был читальный зал. Люди разных возрастов и полов перелистывали старые фолианты и подшивки, делая записи. Справа, за перегородкой, – компьютеры. Гайде подошла к работнице за компьютером и задала интересующий нас вопрос. Та пожала плечами.
– No se.
То есть, не знаю. Тем не менее, девушка пошарила в компьютере, но безрезультатно. Я сказал Гайде, пусть компьютерщица поищет «Дона Хуана Персидского». Она в графе «поиск» начертала «De Don Ivan de Persia». На мониторе появилось несколько граф. Ура! Мы подобрались к цели.
Работница что-то сказала Гайде.
– Здесь речь идет о каком-то иранце. Так и написано «un рersiano».
Я поинтересовался, как можно заполучить материал об этом «un рersiano». И узнал, что материал хранится в архиве Академии Наук, в разделе судебных решений, впрочем, туда ходить нет нужды, девушка может дать нам копию искомого документа. Через несколько минут распечатка была в руках у Гайде. Я попросил ее перевести.
Мы вновь вернулись в знакомую мадридскую гостиницу. У меня была бронь. Гайде же не собиралась оставаться здесь до вечера. Ее пропустили ко мне как гостью. На сей раз мы попали в другой номер. Разницы никакой, тот же интерьер, пара кроватей, стол, стул, кресло, ванная, телевизор и вид на центральную площадь.
Она сразу – в ванную.
А мне только бы узнать содержание материала. Наконец, с помощью Гайде, я узнал, о чем тут шла речь. Это было судебное дело за номером 999 некоего Эспелаты. Эти цифры меня огорошили как ударом тока. Что за наваждение? Из тех же цифр состоял «хвост» шифра, который сообщил мне мой друг перед отбытием в Иран.
«Предреченное верующими сбывается», – подумал я.
XV
Дело Эспелаты и «некоего персиянина»
Гайде медленно переводила текст на русский, а я, в свою очередь, на азербайджанский язык и записывал в компьютер. Это заняло изрядно времени.
Суть «дела № 999» была, вкратце, такова. 27 июня 1605 года ночью около 11 часов некий Гаспар де Эспелата на мосту через реку Эсгева, протекающей мимо дома дона Мигеля Сервантеса, подвергся нападению неизвестного лица и был тяжело ранен шпагой. Дети Луизы де Монтонья, проживающей в меблированной комнате по улице Растро, выбежав на шум, увидели у дверей Эспелату со шпагой в руке и залитого кровью. Он – близкий друг члена Наварского ордена, кавалера ордена Сантьяго капитана королевской гвардии маркиза де Фальцеса. Вдова покойного историка Эстебана де Гарибы и донья Луиза, вдовая Марианна Рамирес засвидетельствовали происшедшее.
Эспелата рассказал маркизу Фальцесу и городскому алькальду, что, после того, как он вышел из дома первого, на него напал неизвестный и, нанеся удар шпагой, бросился бежать в сторону улицы Перуанской. По словам свидетелей, преступник был низкоросл, рыжебород и круглолиц. На нем был черный плащ (видимо, мантия), запомнился свидетелям и белый воротник.
Служанка Мария де Аргомедо видела преступника и Эспелату в разное время. Эспелата, подойдя к ней, достававшей воду из колодцы предложил «пойти» с ним и, получил отказ.
Из кармана Эспелаты извлекли несколько монет и ключ, а также два перстня с алмазом и изумрудом (дамский и мужской) и клочок бумаги с записью. Содержание записки неизвестно, так как она была конфискована алькальдом. Паж Эспелаты показал, что его патрон имел связь с некой замужней дамой и остерегался ее ревнивого мужа. Но паж признался, что Эспелата до происшествия побывал в таверне «Кастилия», где беседовал с каким-то персиянином («un рersiano») со шрамом на лице. Этот персиянин некогда вступил в схватку в упомянутой таверне из-за одной из знаменитых сеньор и смертельно ранил противника-кастильца. Он же – герой сражений у Остенде, любимец королевской четы; несколько раз он встречал портрет персиянина в журнале, который читал его господин. Паж не назвал имени этого человека; возможно, алькальды по какой-то причине, не желая предавать его имя огласке, не занес имя в протокол.
Один из свидетелей, проживавших в указанном доме, показал, что Эспелата часто заходил к женщинам легкого поведения, обитавшим в этом доме. Среди них была и внебрачная дочь Сервантеса – Изабель. Потому как подозреваемые в причастности, была задержана и семья Сервантеса, но через некоторое время отпущена на свободу
По правде говоря, услышав имя великого Сервантеса, я ахнул, охваченный особым интересом. Увы, других фактов, связанных с этим, в документе не встретил.
Наутро после события следствие столкнулось с таким любопытным фактом. Хозяйка меблированных комнат на улице Монтерос сообщила, что ее квартирант Эспелата состоял в интимной связи с женой нотариуса Гальвано, и получил от нее в дар два золотых перстня с алмазами. Но вот сегодня та самая дама явилась к хозяйке дома и умоляла помочь вернуть те перстни, так как ее муж узнал об их исчезновении. Алькальды встретились с этой дамой, скрывшей лицо платком и сопровождавшейся двумя служанками. Поговорили с нею тет-а-тет в доме у хозяйки. Перстни забрал маркиз де Фальцес вместе с другими вещами, найденными у Эспелаты.
Среди посетителей меблированных комнат «засветились» и герцог Пастран, и граф Константаньо. Эспелата отказался назвать имя преступника и двадцать девятого июня скончался.
Таково резюме текста, вызвавшего массу вопросов. Но у Гайде не было ни желания, ни времени копаться вместе со мной в подробностях криминального события четырехсотлетней давности…
Она умотала к своему дедушке, жившему в селении далеко от Мадрида. А мне пришлось вернуться в Вальядолид, – туда вели следы моего героя. И я без всяких трудов и закавык приехал по знакомому маршруту в средневековую столицу Испании.
Зарядил дождь, – небо услышало молитвы здешних землян. Но никто не сомневался, что после благодатного дождя начнется невыносимая жара. Так и на море – штиль предвестник бури.
В автобусе, слушая монотонное постукивание дождевых капель в оконное стекло, я думал о драгоценных перстнях, подаренных злополучному кабальеро Эспелате. И мне казалось, что это давнее событие произошло в дождливую ночь.
На что понадобились дону Гаспару де Эспелата принимать столь дорогой подарок от любовницы, видимо, распорядившейся тайком от
