вижу ее. Лишь силуэт на другом конце улицы. Она идет мне навстречу. Свет окутал ее с головы до ног. Она очень красива. Я не вижу, но точно знаю. Ведь она направляется… ко мне? Касаюсь рукой затылка. Когда это я носил такую прическу? Снова опускаю глаза. На мне пиджак. Что это за герб. Я похож на мальчика из элитного колледжа. Она вот-вот меня заметит…
– Наконец-то! Ну и ну, Алекс! Что же такое с вами сделали, что самые сильные воспоминания едва возможно извлечь на свет.
– Вы сказали на свет?
– Вы видели ее?
– Да, но я не знаю, кто она.
– Знаете. Постарайтесь еще немного. Вы ужасно удивитесь… Когда все это закончится, я напишу книгу о психоанализе и случайностях.
– Используете меня в качестве материала? – Алекс грустно улыбнулся.
– Боюсь, ваш случай останется пылиться в архивах Департамента, когда Вы сделаете все, что хочет Главный ограничитель.
– Я не стану.
– К сожалению, станете.
* * *
– Мне кажется доктор, Вы прониклись симпатией к своему пациенту. – Главный Ограничитель задумчиво рассматривал верную, как ему казалось, сотрудницу. – А я-то думал уж из Вас то точно выйдет толк.
– Ничуть. Всего лишь уникальный случай. – София деловито поправила оправу очков.
– У мальчишки всегда была способность завоевывать расположение незнакомцев, даже палец о палец, не ударив.
– Вы давно за ним следите?
– Весьма.
– Он стал для вас навязчивой идеей.
– Я не нуждаюсь в услугах головоправа, особенно в твоих, София.
– Хорошо, тогда давай уже покончим с этим, Филипп.
– Ты давно не звала меня по имени. – София вздохнула.
– Что с его матерью?
– Трансильванская дикарка и доблестный работник Департамента Прошлого раскопали достаточно, что объясняет и потерю памяти нашего романтического героя, и кончину его матери, а главное, феноменальные способности семейки. Ты же понимаешь, София, что это не просто гипноз.
– Что ты заставишь его написать?
– Кое-что увлекательное.
– Филипп?
– Увидишь?
– Поработишь всех?
– Мне не нужны все.
– Ключевые фигуры глав Департаментов?
– Ты всегда была очень умна. Может быть да, а может быть, и нет. Ступай. Организуй встречу всех персонажей. Я скоро присоединюсь. – София ушла, тихо прикрыв за собой дверь.
– Жаль, что слишком умные женщины не живут долго. – Главный ограничитель отпер ящик стола и достал старую фотографию. Школа. Им здесь лет по тринадцать. Она уже тогда блистала литературным талантом и совсем не замечала его. Посредственного замкнутого юношу. Однажды она увидела, как он читал в коридоре. Они разговорились. Потом он, пытаясь доказать ей, что достоин, принимал самое деятельное участие в становлении Социума. Власть. Он получил много власти. Его уважали. Но ей было неинтересно. Она помешалась от любви к своему муженьку-архитектору.
* * *
– Социум – лучшее место на земле.
– Привет, меня зовут Альберт. Я чиню мебель, но я был не в силах починить свое сердце!
– Стоп! Эй, дурень! Ты читать умеешь? Вижу, что да… Так какого ты… Зачем ты влезаешь! Сейчас ее реплика! Ее, по–ни–ма–ешь??? Когда же закончится этот долбаный съемочный день? Кого вы притащили на площадку?? Двух бесполезных овощей?? Чего смотришь??? Работаем!!
– Работаем!!! – отдалось в голове Альберта. Неожиданно звук стал ударяться о черепную коробку так, что в голове начало глухо звенеть. – Работаем!!! – Слова причиняли страшную боль…. – Работаем!!! – Всего восемь букв, а будто груда свинца…
– Эй, парень!!! Ты чего???
– Я чего? – Мысли ударялись о бедную альбертову голову, точно язык колокола. У меня всего лишь кровь из ушей сейчас пойдет, если ты не замолчишь… Лиз, почему она так смотрит… Испугалась… Меня? Но я… Что я?
– На площадке поднялся гул сотен криков и слов. Буквы будто вонзались в несчастного Альберта, оставляя колотые раны. Болело все. Точнее, он не чувствовал ничего кроме хаоса внутри собственной головы. Раньше такое сравнение не пришло бы ему на ум. Не пришло и теперь. Он не видел, как скорчился у ног Лиз, а та кричала от ужаса.
– Умоляю, тише…
Альберт думал, что произнес это вслух, но, оказалось, что, нет. На самом деле кричал он. Вопил, что есть мочи. В тоже время будто какой-то другой далекий и недоступный всем Альберт еще мог обрывочно мыслить.
– Значит, вот, что со мной не так…
Альберт помнил, как однажды очнулся посреди общей части блока, мокрый от пота и слез. Над ним склонилась Ба. Соседи, кто раздраженно, кто с любопытством, а кто с испугом глядели на распластанное на полу тело. Когда он пришел в себя, то ничего не помнил. Впрочем, после того, как Анна, применив все свои связи, отвела внука к старинному другу, головоправу, но не такому, как все молодые выскочки, странное поведение Альберта прекратилось, хотя за мальчиком, увы, закрепилась репутация ненормального, о которой опять же стараниями добросердечной Анны, Ал редко задумывался. Судя по всему, нечто, отравившее ему жизнь, еще в раннем детстве вернулось и требует свое.
– Дурак. Размечтался. Любовь. Семья. Лиз. Почему каждой моей мысли нужно лишь одно слово? О чем Я? Не знаю.
Двое крепких ограничителей, вызванных из Департамента в отдел З, где располагался корпус, ответственных за публичную деятельность Управления Социума, навалились на Альберта, спустя несколько минут им удалось отвести руки, крепко зажимающие уши…
– Пустите меня к нему! Пустите! – Лиз рвалась сквозь толпу. – Ал, ты слышишь меня, Ал, где ты??
– Он здесь, но не слышит Вас. Отойдите!
– А Вы еще кто?
– Доктор София из отдела К.
– Вы поможете ему?
– Возможно… Сейчас нужно унести его отсюда.
* * *
– Похоже, придется отложить эксперимент, господин Ограничитель.
– Ни в коем случае. И куда делся Филипп?
– Филипп, я серьезно. Ты знаешь, что случилось с Альбертом? Разумеется, ты знаешь…
– Разумеется, ты права. Что думаешь? Его удастся привести в чувство?
– Я думаю, это диагноз из детства, судя по всему, долгие годы, он походил на обыкновенную странность и выражался в плохой обучаемости, непривычном диссонансе между желанием дружить со сверстниками и остаться одному, забиться в какой-нибудь угол. Я крайне удивлена, что он так хорошо справлялся все это время. Видимо, его очень любили.
– Да… Его бабка здесь. Она нужна мне. И он тоже нужен. И девчонка, ведь Алекс К. работал с ней, избавил ее кое от чего. Сделай что-нибудь, София, ты же можешь!
– Я могу лишь добить, и пациента, и его поврежденную стрессом нервную систему.
– Делай, что считаешь нужным. Об остальном не беспокойся. Если что-то пойдет не так, тебе ни за что отвечать не придется.
– Всего лишь каким-то глуповатым парнем меньше… Когда Вас, господин Ограничитель, заботили такие мелочи?
– Мы проведем этот эксперимент. Алекс К. должен получить доступ
