Затем, переменив тему, спрашивает милорда о его простуде. Не хочет ли он посоветоваться с доктором? Милорд грубо отвечает, что сам может позаботиться о своем излечении.
Появляется курьер, выполнивший поручение господина. Милорд тотчас дает ему новое — сходить на рынок и принести лимонов. Его сиятельство намерен выпить на ночь горячего лимонаду, чтоб пропотеть и выгнать простуду. Это средства излечивало его всегда, излечит и теперь.
Курьер повинуется. Однако по нему видно, что делает он это неохотно.
Милорд обращается к барону, который не вступал еще в разговор. Насмешливым тоном он спрашивает брата своей жены, долго ли тот намеревается оставаться в Венеции. Барон отвечает спокойно:
— Будем откровенны, ваше сиятельство. Если вы желаете, чтобы я оставил ваш дом, я тут же уйду.
Милорд обращается к жене, спрашивая ее, в силах ли она будет перенести разлуку с братом? Графиня сохраняет непроницаемое выражение лица, ничто в ней не обнаруживает смертельной ненависти к знатному грубияну.
— Вы хозяин этого дома, милорд, — отвечает она. — Поступайте, как вам будет угодно.
Милорд смотрит на жену, на барона и вдруг меняет тон. Не чувствует ли он в их невозмутимости что-то угрожающее? Как бы то ни было, его сиятельство неловко извиняется за свою грубость. (Низкий негодяй.)
Извинения милорда прерваны возвращением курьера с лимонами и кувшином горячей воды.
Графиня на этот раз замечает, какой у этого человека болезненный вид. Его руки дрожат, когда он ставит поднос на стол. Милорд приказывает слуге следовать за ним и приготовить лимонад в спальне.
Графиня говорит, что слуга вряд ли на это способен, судя по его внешнему виду. Курьер сознается, что тоже страдает от простуды. То жар, то холод ломает его, и он был бы очень признателен, если бы ему позволили полежать.
Графиня из чувства сострадания сама вызывается приготовить напиток. Милорд, отведя курьера в сторону, шепчет ему:
— Понаблюдай за ней и проследи, чтобы она чего-нибудь не подсыпала в стакан, потом принеси мне его сам и можешь ложиться в постель, если хочешь.
Не произнося более ни слова, милорд уходит.
Графиня приготавливает лимонад, курьер относит его своему господину.
Возвращаясь, он принужден держаться за стулья, до того измучила его болезнь. Барон, всегда внимательный к простым людям, предлагает ему руку.
— Боюсь, бедняга, — говорит он, — вы действительно больны, и серьезно.
— Ах, сэр, — отвечает курьер, — для меня все кончено, я скоро умру.
Графиня испугана.
— Вы человек еще не старый, — пытается ободрить она слугу. — В ваши годы простуда не ведет к смерти.
Курьер в отчаянии смотрит в глаза графини.
— Миледи, — говорит он, — у меня слабые легкие, и уже дважды было воспаление бронхов. Последнее выздоровление мое доктор посчитал чудом. «Берегитесь, — сказал он мне, — на третий раз вам не выкарабкаться. Это так же верно, как дважды два — четыре!» Сейчас, миледи, я чувствую ту же внутреннюю дрожь, что и в тот раз. Говорю вам, господа, мне суждено умереть в Венеции.
Сказав несколько успокаивающих слов, барон ведет беднягу в его комнату. Графиня остается на сцене одна.
Она садится и с минуту смотрит вслед ушедшим мужчинам.
— Несчастный, — говорит она, — если бы ты мог обменяться положениями с милордом, как хорошо было бы нам всем! Если бы тебя могла спасти чашка горячего лимонада, а милорда сгубить простуда…
Графиня вдруг умолкла, задумалась и внезапно вскочила с криком удивления и торжества. Изумительная, бесподобная идея молнией мелькнула в ее голове. Действительно, пусть эти два человека поменяются местами — и дело сделано!
К осуществлению этого плана нет никаких препятствий.
Нужно лишь, волей или неволей, выдворить из комнаты, которую он занимает, милорда, держать его секретно во дворце взаперти, чтобы потом оставить его в живых или умертвить, смотря по обстоятельствам, и положить на его место больного курьера, пригласив к нему доктора, как к знатному господину, и, если слуга действительно умрет, пусть умирает под именем милорда!»
Рукопись выпала из рук Генри. Волосы зашевелились у него на голове.
До последней сцены с болезнью курьера события пьесы полностью совпадали с событиями жизни его покойного брата.
Был ли чудовищный план преступления, о котором он прочел только что, плодом болезненного воображения графини, одержимой идеей создать жуткую прибыльную пьесу, или перед ним лежал документальный рассказ об истории хладнокровно задуманного убийства, жертвой которого стал его брат, а убийцей была дама, находящаяся сейчас в этом доме? Если верно второе предположение, то из всех обстоятельств следует, что Агнесса неосознанно сама предоставила в руки преступников человека, без которого их чудовищный план скорее всего провалился бы.
Оставаться наедине с такими мыслями было выше человеческих сил. Генри выбежал из комнаты, намереваясь либо принудить графиню сказать всю правду, либо донести на нее как на убийцу.
У дверей номера графини Генри столкнулся с человеком, выходящим из ее комнаты. Взор его выражал полное и безнадежное отчаяние. Генри едва узнал в нем обычно полного оптимизма, всегда энергичного управляющего.
— Ах, это вы, сэр? — сказал служащий, сделав неопределенный жест рукой в сторону двери. — Что ж, зайдите посмотрите, если желаете! Я человек не суеверный, но теперь и впрямь начинаю думать, что над этой гостиницей тяготеет проклятие. Что случилось утром? Мы открываем следы бесчеловечного преступления, совершенного некогда во дворце. Наступает вечер. Он приносит с собой еще одно ужасное происшествие — смерть! Смерть скоропостижную и страшную! Войдите и взгляните сами. Что до меня, я откажусь от своего места, мистер Вествик. Я могу выдержать бой с любыми обстоятельствами жизни, но не могу бороться с роком!
Генри вошел в комнату. Графиня лежала на постели. Рядом с ней находились врач и горничная. Графиня была без сознания. Время от времени она тяжело переводила дыхание, как человек, чувствующий во сне приступы удушья.
— Умрет? — спросил Генри шепотом.
— Уже умерла, — ответил доктор. — Умерла от разрыва сосуда в мозгу. То, что вы видите, — чисто механические движения. Они могут продолжаться несколько часов.
Генри вопросительно посмотрел на горничную.
Ей нечего было особенно сказать. Графиня не захотела лечь в постель и села к письменному столу. Увидев, что уговоры не помогут, служанка вышла из комнаты, чтобы посоветоваться с управляющим. Управляющий велел срочно вызвать доктора, который нашел графиню лежащей на полу в том состоянии, в каком она сейчас пребывает.
Перед тем как уйти, молодой человек подошел к письменному столу и взглянул на бумаги. Букв почти нельзя было разобрать. Генри сумел только прочесть слова «первое действие» и «действующие лица в драме». Видимо, последние мысли этой мятущейся злосчастной натуры были о пьесе, и она пыталась начать ее сызнова!
