Жизнь Елизаветы резко изменилась всего за двое суток, с 16 по 19 августа 1853 года. Герцогиня Людовика по договоренности с сестрой Софи привезла в Бад-Ишль, где Франц-Иосиф должен был отпраздновать свой день рождения, дочерей Хелену и Элизабет на смотрины. Но разумная Хелена с ее безупречными манерами не произвела на молодого императора никакого впечатления, тогда как он моментально влюбился в пятнадцатилетнюю Сисси и сделал ей предложение, невзирая на недовольство матери. Франц-Иосиф считался чуть не самым завидным женихом Европы, а Сисси показалось, что она влюблена в своего блестящего кузена. Впоследствии императрица как-то высказалась по поводу браков в аристократических сферах следующим образом:
— Пятнадцатилетнего ребенка продают и связывают клятвой, которую он не понимает и о которой потом три десятка лет или больше сожалеет, но уже не может ее нарушить, — относительно взглядов Елизаветы на браки членов правящей династии будет сказано ниже, когда речь пойдет о женитьбе наследника престола Франца-Фердинанда.
Эрцгерцогиня Софи была вынуждена, скрепя сердце, дать согласие на брак сына. Сисси была потрясающе красива. В наше время она вполне могла бы стать лицом какого-нибудь дома высокой моды. При росте 1,72 м и окружности талии 50 см ее вес составлял 50 кг. Свой единственный недостаток — некрасивые зубы, присущий, впрочем, подавляющему большинству людей той эпохи по причине недостаточного ухода за полостью рта, — она тщательно скрывала тем, что почти никогда не улыбалась. Отсюда незнакомых с этим фактом людей удивляет то, что на всех фотографиях и большинстве живописных портретов у нее грустный вид. Бдительная эрцгерцогиня Софи, примечавшая все, накануне помолвки подпустила сыну шпильку:
— У нее зубы желтые!
Обаяние Сисси сражало наповал всех, от аристократов самого безупречного происхождения до простолюдинов. Сисси почему-то с самого начала своего вхождения в семью Габсбургов проявила сильную приверженность вопросу не сказать независимости, но самостоятельности Венгрии в границах Австрийской империи. Напомним, что в 1848 году Венгрия сделала попытку поднять восстание для обретения независимости. Мятеж был подавлен самым безжалостным образом. Председатель Совета министров самопровозглашенного венгерского государства, граф Батяньи, был расстрелян, графу Андраши, представителю уважаемого старинного семейства удалось бежать в Англию, но он был заочно приговорен к смертной казни. Вдова Батяньи прокляла императора Франца-Иосифа:
— Да поразит Господь всех тех, кого он любит, во всем его роде!
Стоит ли удивляться тому, что впоследствии, за что бы ни брался император, не удавалось ему? Но все беды постигнут его потом, а пока он сходил с ума от любви, как юный студент. На его рабочем столе появился и не покидал его портрет Сисси. Франц-Иосиф буквально засыпал свою невесту подарками: на именины, день Святой Елизаветы, 17 ноября, она получила роскошную бриллиантовую брошь в виде букета роз, на Рождество, совпавшее с шестнадцатилетием Сисси, — великолепный букет живых роз из оранжереи Шенбрунна и розового попугая, взращенного в вольере зоопарка все при том же замке. Девушке стоило только пожаловаться, что она мерзнет, — и Франц-Иосиф самолично в сопровождении матери отправился в Вене в модный магазин и выбрал шикарный салоп из голубого бархата, отделанный соболем.
Для невесты готовилось огромное приданое, причем девушка легкомысленно саботировала примерки; к счастью для портних ее идеальная фигура сильно облегчала их задачу. В Вене, во дворце Хофбург, эрцгерцогиня Софи лично наблюдала за отделкой покоев из 26 помещений для молодой четы на свой вкус, не упуская ни малейшей детали. 4 марта 1854 года состоялось подписание брачного контракта, совершенно ошеломившее Сисси, которая видела в своей влюбленности и нескрываемой пылкой страсти жениха лишь проявление нежных, совершенно лишенных приземленных корыстных интересов, чувств. Отец мог дать за ней деньгами небольшое приданое, всего пятьдесят тысяч флоринов, но сто тысяч добавил ее будущий муж. Франц-Иосиф также обязался выделять Сисси сто тысяч флоринов ежегодно на личные расходы, что дало повод для появления кислой гримасы на лице эрцгерцогини Софи, ибо она получала в пять раз меньше. В случае потери мужа за Сисси сохранялось это содержание. Но больше всего потрясла девушку оценка ее девственности, так называемый «утренний подарок», который, согласно старинному обычаю, муж преподносит жене на утро после первой брачной ночи. Он должен был составлять 12 тысяч дукатов, новеньких, совсем недавно отчеканенных и уложенных в ларец.
В качестве свадебного подарка новобрачной Франц-Иосиф предназначил корону, инкрустированную бриллиантами, реставрация которой обошлась в сто тысяч флоринов. Для демонстрации членам императорской семьи ее выставили во дворце Шёнбрунн. Полюбоваться на нее прибыла вдова и четвертая супруга покойного императора Франца I, Каролина-Августа. Подслеповатая престарелая дама наклонилась, чтобы получше рассмотреть искусную работу придворного ювелира, и не заметила, как ее кружевная мантилья зацепилась за оправу драгоценного камня. Распрямившись, Каролина-Августа дама потянула за собой корону, которая со зловещим стуком упала на пол. Золотые зубчики короны погнулись, а два камня вылетели из оправы. Гофмейстер срочно повез корону к ювелиру, но весь двор пришел в волнение, сочтя происшедшее дурной приметой.
22 апреля Сисси прибыла во дворец Шёнбрунн. Однако девушка тут же ощутила на себе те ограничения, о которых и не подозревала. По прибытии в Шенбрунн ей немедленно представили ее статс-даму, 56-летнюю графиню Эстергази-Лихтенштейн, основной задачей которой было денно и нощно напоминать Сисси о ее долге и обязанностях императрицы. Для начала она вручила ей два руководства — «Церемониал торжественного вступления ее светлости принцессы Элизабет в Вену» и «Церемониал бракосочетания» объемом в 19 страниц. Эрцгерцогиня Софи втайне считала невестку недостойной своего сына и поставила себе задачей сделать из нее идеальную императрицу.
Жизнь в императорском дворце
Под венец Сисси убирали четыре часа. Облаченная в белое атласное платье, с шлейфом, расшитым серебром и гирляндами роз, с прической, переливающейся бриллиантами, она прибыла из загородного Шёнбрунна в Вену, где ее ожидал ошеломительный прием населения. Но на этом празднества завершились, и начались суровые будни, в которых Сисси практически не имела возможности побыть наедине с самой собой. Уже через две недели после бракосочетания она сочинила такие стихи[58]:
Мне б только не свернуть с тропы, Что главное несет — свободу. На улице, среди толпы Порой совсем не вижу броду. Живу как в каменной темнице, Сдавили тяжкие оковы. Тоска в душе моей теснится. Потеряна свобода снова. Но, наконец, прошло похмелье, Что жизнь мою в тисках держало. Хочу забыть судьбы мгновенья, Когда свободу потеряла.
Этими мотивами пронизано и все ее стихотворчество. Строгим правилам оказались подчинены даже самые незначительные бытовые стороны жизни молодой императрицы. Выяснилось, что она не должна носить пару туфель более одного дня, а затем обязана отдавать ее горничной[59]. Она не имела права попросить за обедом пива — императрица не должна уподобляться посетительнице баварского трактира. Она не имеет возможности в сопровождении всего одной дамы выйти на центральную торговую улицу Вены и купить себе в модном магазине то, что ей хочется. Она была обязана обращаться к своей свекрови, приходившейся ей родной теткой, только на «вы». При отъезде из Вены, например, для посещения родителей или отдыха в летнем дворце, полагалось писать эрцгерцогине Софи письма, начинавшиеся с обращения «Дорогая сударыня свекровь» и завершавшиеся смиренными словами «Целуя ваши руки вместе с императором, остаюсь ваша преданная невестка Елизавета».
