Я молчал. Смотрел на нее и молчал, борясь с желанием свернуть тонкую шейку.
— Не знаешь, что ответить? — хмыкнула она, — Не переживай. Все в порядке. Я привыкла полагаться только на себя. Так что не мучайся, не строй из себя заботливого.
— Я не мучаюсь. Две минуты из трех уже прошли, — демонстративно посмотрел на часы, — у тебя осталась еще минута.
— Артур! Что за глупости? Я не поеду к тебе.
— Поедешь, — меланхолично наблюдал за секундной стрелкой, бегущей по кругу.
— Я не хочу!
— А я можно подумать, горю желанием.
— Вот именно! Как ты себе это представляешь? — она начала паниковать. Глазки забегали, то и дело обращаясь в сторону выхода. Кто-то явно собрался сбежать.
Я специально встал поперек прохода, чтобы перекрыть все пути.
— Минута почти прошла.
— Я буду кричать! — испуганно ляпнула она.
— Да у вас тут все кричат. Никто и не заметит. Разве что бдительный страж — дядя Коля. Если, конечно, он уже не упился и не свалился где-нибудь под лестницей.
Меня раздражало то, как отчаянно она сопротивлялась, была готова на все, лишь бы не ехать со мной. В ответ на ее протесты во мне просыпались замашки пещерного человека. Я, наоборот, решил, во что бы то ни стало забрать ее отсюда, и с каждым мгновением эта решимость все больше крепла.
— Скажи, как ты будешь терпеть меня под боком, Артур? Ты же меня на дух не выносишь, после всего что между нами произошло!
— Лучше скажи, как ты будешь выкручиваться, если к тебе пожалуют неведомые «друзья» Кирилла. Долги, если они и правда есть, каким местом отдавать будешь?
В этот момент она как-то вся сморщилась. Я даже испугался, что заревет. Но нет. Сдержалась, судорожно втянула воздух, поднимая взгляд к потолку.
Да что с ней вообще такое?! Из крайности в крайность: то зубы показывает, то через миг превращается в маленького испуганного ребенка. Я не понимал, не мог ее просчитать и от этого злился еще больше.
— Время вышло, — протянул ей руку, — или идешь по-хорошему, или…
— Ты ведь не отстанешь от меня? — обреченно спросила Вероника.
Я покачал головой, глядя на нее исподлобья.
— Идем, Вероника.
Она опустила взгляд, признавая поражение. Обошла меня, игнорируя протянутую руку и, так ничего с собой и не взяв, направилась к двери.
Спустя несколько минут мы уже выезжали из убогого двора. Я пытался не раскрошить руль, а она беспомощно таращилась в окно. Если бы мне кто-то с утра сказал, чем закончится этот гребаный день, я бы не поверил.
Я год пытался Веронику забыть! Год!!! И каков результат? Везу ее к себе домой, наплевав на все протесты, потому что от одной мысли, что она будет жить в той конуре, среди всякого сброда, в душе поднимается ярость.
А зачем она мне дома? Что мне с ней делать? Как вообще жить и нормально дышать, когда она так близко.
Я все-таки идиот. Представляю, что скажет Демид, когда узнает о том, что я учудил. То-то порадуется.
Глава 12
В другой ситуации я бы ни за что не поехала с Артуром, ни за какие сокровища мира, потому что рядом с ним больно дышать и каждое едкое слово вгрызается в самое сердце, выворачивая наизнанку. Он меня презирал. Это было видно в каждом взгляде, обращенном на меня, в каждом жесте. Презирал, ненавидел, был готов растоптать, разорвать в клочья. Поверх этого бешеного коктейля огненной нитью шло наше общее прошлое, за которое он меня он меня презирал еще больше.
Он никогда меня не простит. Никогда не станет слушать. В его глазах я навсегда останусь той, кто предал, променял на другого. Недостойная жена любимого брата. Вернее вдова. Наверное, это единственная причина, по которой он решил меня забрать с собой.
А я и не очень-то сопротивлялась. Потому что испугалась. До чертиков. Понятия не имею, что это за долги, что за друзья Кирилла, но прекрасно помню, как когда-то давно он, глядя на меня, как не бестолковую козявку сказал, что даже после смерти не оставит меня в покое.
Вдруг у него какой-нибудь резервный план был? Типа если с ним что-то произойдет, то все претензии к бывшей жене. Один раз он уже подставил меня, так что могло помешать ему поступить так еще раз? Я даже предположить не могла, что могло придти в голову бывшему мужу, как далеко он был готов зайти в своих жестоких играх.
И пусть от Артура шло лишь презрение, но рядом с ним все равно было не так страшно. Он словно скала, за которую хотелось спрятаться. Да, я жалкая. Слабая и убогая. Ничего не меняется. Снова сдаюсь в сложной ситуации. Ищу помощи там, где для меня припасена лишь боль.
Самое сложное не думать о том, что все могло быть иначе, не возвращаться мыслями в прошлое, не мучать себя еще больше, не вспоминать. Уже ничего не исправить. Уже никому не нужны эти исправления. Даже мне самой. Я просто хочу жить дальше, как могу, как получается, дрейфовать в пучине апатии, равнодушно встречая новый рассвет. Лучше так чем на разрыв, умываясь каждый день горькими слезами, вспоминая, мучая себя пустыми сожалениями.
— Ты уверена, что не знаешь кто приходил? — мрачно спросил Артур, — если опять врешь…
Он теперь каждое мое слово будет подвергать сомнению.
— Понятия не имею.
— Я все равно узнаю.
— Артур! — я не выдержала, — я уже все сказала. Не знаю ни про друзей, ни про долги. Если ты мне не веришь, если тебе в тягость мое присутствие, то просто останови машину и я уйду.
— Ага, уйдет она, — губы изогнулись в циничной усмешке, — мечтай больше.
Дежавю. Снова я рядом с очередным Бархановым, и снова меня тащат куда-то против воли. Насмешка судьбы. Не хватает третьего захода, с Демидом, чтобы уж собрать полный комплект из братьев.
На место мы приехали, когда на востоке уже пробивался робкий рассвет, предрекая финал этой непредсказуемой ночи. Я никогда здесь прежде не была, и даже не думала, что попаду сюда при таких обстоятельствах.
Дом был невысоким. Всего пять этажей. Но дорогой. С большими тонированными окнами, зимними садами, закрытой территорией и охранником в будке, который бдительным взглядом отсканировал машину. Барханов завел автомобиль на подземную парковку, занял там свое место и холодно скомандовал:
— На выход.
Не знаю, как мне удалось выбраться из машины и не упасть. Ноги дрожали, в голове шумело как у пьяницы. С каждым мгновением сердце шумело все сильнее и надрывнее, и не получалось думать ни о чем кроме мужчины, который уверенно шел на пару шагов впереди меня. В животе комом сжималось странное предвкушение того, что я увижу его дом, то место, в которое мне раньше был закрыт проход.
Знаю, что сейчас ситуация такая непонятная, что нет в его приглашении никакой романтики, что не нужна я ему, но внутри крутит, печет от одной мысли, что он рядом, что он забрал, не бросил меня наедине с проблемами. Это бодрит, дает какую-то отчаянную измученную надежду на то, что можно что-то изменить, исправить.
