И Валентина, казалось, понимала его, как никто другой.
Человек, открывший дверь, оказался вовсе не «своим». Уже по приветствию Фёдор понял, что это иностранец. Тот представился Питером. Фёдор вспомнил, что Матвей упоминал про американца, работающего на станции.
Хоть Питер хорошо говорил по-русски, но улыбка, одежда, свободный взгляд выдавали в нем пришельца из другого мира.
Оказалось, что никакой Валентины здесь нет. Может жила раньше, но Питер был не в курсе. Иностранец предложил пройти на кухню выпить чаю. Фёдор отказался — ему хотелось быстрее выяснить все и убраться восвояси.
— Зайди в соседнюю квартиру к Екатерине Яковлевне. Она живет здесь лет тридцать. У нее и расспросишь про свою девушку, — посоветовал Питер.
— Спасибо! — Фёдор попрощался и повернулся к соседней квартире.
***
— Кто там? — спросила Екатерина Яковлевна. В прихожей часы с кукушкой били одиннадцать. От старости тельце птички облупилось, краски облезли и только звук боя был таким же звонким.
«Без четверти одиннадцать», — отметила про себя Екатерина Яковлевна. Хоть женщина уже много лет была на пенсии и редко куда-то спешила, привычка ставить часы на пятнадцать минут вперед осталась со времен трудовой молодости. Иногда она шутила по этому поводу, что смерть, мол, придет в назначенный час и опоздает.
Пожилая женщина медленно открыла дверь. Сегодня суставы пораженных артритом рук особенно болели.
— Здравствуйте, меня зовут Фёдор.
У Екатерины Яковлевны екнуло сердце. Оно отказывалось ритмично биться после смерти старшего сына в прошлом году. Его тоже звали Фёдором.
— Я родственник Валентины из восьмой квартиры. Но мне сказали, что такая там не живет. Может, вы мне подскажете, где ее искать.
— Валентина? — переспросила женщина. — Да, это внучка Зинаиды Марковны. Зина уже больше года, как умерла. А Валя в город учиться уехала.
— Странно. Вот письма от нее с этим адресом.
Фёдор протянул Екатерине Яковлевне конверт. В поле отправителя знакомым почерком аккуратно была указана их улица и номер дома. Женщина вернула конверт хозяину:
— Надо было ей написать, предупредить. Мало ли что могло случиться, — проворчала Екатерина Яковлевна, закрывая дверь.
Глава 5. Тревожные знаки
Пронзительный женский визг разорвал тишину двора.
— Караул! Крысы!
Из подъезда выскочила разгоряченная молодая брюнетка в открытом цветастом сарафане. К груди она крепко прижимала таз с бельем.
— Что и где случилось, Оксаночка, солнце? — услышала она спокойный голос Ашота.
— Ашот, щуры! Гадость какая! Возьми глаза в руки — вон они бодро так строем идут, как на параде. Вон-вон! В перелесок канают!
— Это они решили тебя послушаться, сколько ты с ними уже воюешь, чисто генерал! Тут не только крысы, вообще уже все встают по стойке смирно. Ай, успокойся, дарагая моя. Белье любит чистоту и душевный покой.
— Ашотик, я тебя уважаю, только вот забыла уже, за что! «Крысы бегут с тонущего корабля», чтоб вы знали! — Оксана энергично протирала тряпкой бельевые веревки, — почему они таки ушли? Как бы наша халабуда не развалилась! Вон, какая облупленная, страшная.
— Облупленная, но крепкая еще! — уверенно воскликнул Ашот и тихо добавил себе под нос. — А крысы-то, да, не нравится мне это…
— Тетя Оксаночка! — послышался голос Тёмы, — я тут в книжке читал, еще в том году: в одном городе жители заметили, что крысы убежали. Их было много и вдруг — ни одной не стало. Поэтому все и обратили внимание. А через несколько часов произошло ужасное землетрясение и уничтожило весь этот город.
— Тёма, ша! Тетя Оксана будет подумать.
«Позвонить на станцию, Герману, разве? Но мы вчера так крепко схлестнулись! Ох, и схлестнулись!» — обида на мужа за то, что увез ее в эту глушь из красивой, шумной, веселой Москвы, огнем жгла в груди.
Трещина в их отношениях, возникшая после переезда, росла день ото дня. Герман все время пропадал на работе и, похоже, ничего, кроме своих исследований не хотел замечать. Оксана тосковала по оставшимся в столице друзьям, магазинам, кинотеатрам. Ее кипучей натуре было тесно в доме на Обсерваторной. Хотя она очень старалась быть хорошей женой и поддерживать мужа — сама ведь толкала его на получение ученой степени.
«Если б он хоть на чуток больше внимания мне уделял, возил бы в поселок, в кино, звал друзей в гости. Так нет, я и его-то толком не вижу! Если не на работе, то сидит себе всю дорогу молча, думает. Мыслитель», — Оксана с горечью махнула рукой. Накопившаяся боль выплеснулась вчера в семейной ссоре. «Был бы ребеночек, все было бы по-другому», — на глаза навернулись слезы. Женщина вытерла лицо краем передника и наклонилась к тазу с бельем.
***
Фёдор вышел из подъезда и направился к столу под шелковицей. Хотелось покурить и обдумать, что делать дальше.
— Здорово, мужики! Не помешаю?
— Хорошим людям рады, — улыбнулся Ашот, окинув гостя взглядом с головы до ног.
Мужчины познакомились и обменялись рукопожатиями. Тёма тоже протянул руку незнакомцу и вдруг рассмеялся:
— Дядя Фёдор! Вас зовут так же, как мальчика из мультфильма про Простоквашино. Только вот недавно мы с Камиллой его смотрели. Очень смешной!
Мальчик запнулся и уставился на татуировку. Фёдор заметил его смятение:
— Это я по глупости наколол еще в молодости. У меня во дворе кличка была «Казбек».
Приезжий достал папиросы. Предложил Ашоту и сам со смаком закурил.
— Какими судьбами в наших краях? — сапожник украдкой наблюдал за чужаком, не отрываясь от работы.
— Женщину одну ищу, переписывался с ней. Адрес — в вашем доме. Только нет тут такой.
— А фотографию высылала? — поинтересовался Ашот. — Если она с Верходольска, то я тут всех знаю. Обувь все у меня чинят.
Фёдор замялся и достал из нагрудного кармана фото.
— Ай, красавица! — зацокал языком Ашот, рассматривая карточку. — Правда, Тёма? Блондинка, большеглазая! И взгляд добрый.
Мальчик пригляделся и выпалил:
— Это актриса, кажется, из Прибалтики. Или очень похожа. Я видел у мамы в журнале «Советский экран».
Повисла неловкая пауза. Фёдор спрятал фотографию и глухо закашлял.
— А сидел за что? — вдруг резко поменял тему Ашот.
— Как понял? — удивился Фёдор.
— Да ты весь в новеньком — от носков до кепки! Видно, что новую жизнь решил начать, — засмеялся Ашот.
— Долго рассказывать, мужики. Я свою свободу продал за деньги. Так сложилось. А других грехов за мной нет.
Фёдор замолчал и потянулся к стопке газет, оставленных Матвеем.
— Что пишут? Наши корабли бороздят просторы вселенной? — хмыкнул Ашот, разглядывая красную босоножку на танкетке. — А купить приличные туфли в стране негде…
— «Вчера корабль „Союз-29“ успешно выполнил стыковку со станцией „Салют-6“», — начал читать вслух передовицу Фёдор. — Да уж… «И собираются пробыть на орбите несколько месяцев».
После паузы приезжий мрачно добавил:
— Мотают срок, ребята… Хуже чем в тюрьме. Не убежишь…
В следующий миг скрипнуло инвалидное кресло. Ветви шелковицы слегка качнулись и на газету посыпались бело-красные плоды. Фёдор поймал Тёмин взгляд и пробормотал:
— Зеленая еще…
***
Софочка с сожалением взглянула на коробку с модной люстрой «Каскад», что так и осталась стоять не открытой. От раздумий ее отвлек шорох со стороны окна. В нем опять появилась грустная морда Клыка. Он жалобно скулил и подпрыгивал, явно намереваясь влезть в комнату.
— Ко мне хочешь? Ну, давай, возьму домой. Сейчас приду за тобой.
Девушка вышла во двор. За столом сидел мужчина, которого Матвей привез на мотоцикле. Он отвлекся от разговора с Ашотом и внимательно посмотрел на Софью.
«Какой тяжелый взгляд, — отметила она, — И из двора не уходит. Интересно, к кому он приехал, что ему здесь нужно?»
К ней бросился Клык. Он плотно прижался к ногам девушки и задрожал. Затем ухватил зубами за край платья и стал тянуть вбок.
— К Марине хочешь? Без Матвея? Нет, нельзя, нужно дождаться
