менять? Попросить его остаться рядом, потому что он был нужен мне, и попытаться ответить на вопрос – зачем он мне нужен?
– Ты мне нужен, – сказала я.
– Охотно верю, – Ренар покосился на Кондора, все так же хитро улыбаясь, – что не только тебе. Если у тебя… или у вас обоих будут предложения получше, я готов их выслушать, а пока, – он коснулся фибулы, скрепляющей плащ, проверяя, крепко ли она держится. – Советую уйти уже греться. Будет обидно, если вы начихаете на короля, леди Лидделл!
Я фыркнула.
– До вечера, Кондор, – Ренар легонько ударил мага по плечу.
Кондор моргнул, словно очнулся.
– Ты же не…
– Я устал от порядка и условностей и планирую выпить в хорошей компании, – ответил Ренар. – А у тебя, думаю, есть дела на остаток дня, – он кивнул в мою сторону. – До вечера!
Махнув рукой на прощание, Ренар исчез в снегопаде.
– Хорошо, – сказал Кондор после короткого молчания. – Стоило поступить иначе.
– Ты хочешь сказать, что ты не прав? – я повернула голову в его сторону.
– Я хочу сказать, что нам действительно лучше спокойно поговорить, – Кондор покосился на меня. – Я не должен был повышать на тебя голос.
– Можешь считать, что извинения приняты, – я поджала губы. – А я не должна была делать что-то без твоего ведома.
– Нет, – он усмехнулся. – Тебе не стоило так… бесцеремонно лезть в дела моей семьи. Есть вещи, леди Лидделл, которых неприятно касаться и о которых не хочется вспоминать, – Кондор снова казался спокойным, но я думала, что вижу, как сквозь это спокойствие проступает что-то очень настоящее и очень личное. Что-то, похожее на печаль. – Я и так подпустил тебя слишком близко, но вот здесь, пожалуйста, остановись.
Я моргнула, потому что крупная снежинка попала на ресницы.
– Ты сам расскажешь, когда решишь, что мне нужно что-то знать.
– Если решу, – поправил он меня и с удивлением посмотрел на протянутую руку. – Вы предлагаете сделку, леди Лидделл?
– Я предлагаю помириться, – сказала я. – И прекрати мне выкать, мне кажется, что ты сейчас опять на меня накричишь!
Он хмыкнул и осторожно коснулся моих пальцев, словно боялся, что из рукава пальто высунется ядовитая змея и ужалит его. Или сумасшедшая мышь, вроде той, которая закопошилась у меня в капюшоне.
– Прости, – сказал Кондор. – И пусть это останется между нами, – добавил он, глядя мне в глаза. – Я не хочу, чтобы там, – он кивнул в сторону дома, – знали, что ты сделала. Пойдем, а то действительно простынешь.
Он неуловимым почти движением поднял капюшон моего пальто, набросил его мне на голову и, подхватив меня за руку, потянул за собой в сторону дома.
Наверное, если бы Кондор хотел наказать меня, он бы не смог придумать ничего более жестокого, чем оставить меня один на один с мыслями о том, что мой поступок сделает с другими людьми. С теми, чьей памяти он непосредственно касался и чьих призраков тревожил.
***
У Амелии не было гувернанток.
Точнее, они были когда-то давно, в той, другой жизни, вместе с фрейлинами матушки и свитой отца. А потом гувернанток не стало.
Была госпожа Эдит – что-то среднее между надсмотрщицей и няней.
Была леди Алексиана, которая не забывала напоминать девочкам о том, кто они есть по крови и сути.
Были часы в классной комнате вместе с матушкой, когда леди Катарина объясняла старшим дочерям, как устроен мир, государство и жизнь в целом.
В остальном Амелия была предоставлена сама себе, а библиотека Эривэ была в ее полном распоряжении.
Поэтому, когда красивая рыжеволосая девушка в некрасивом сером платье положила перед Амелией листок с заданием, Амелия в первый момент испугалась – но быстро поняла, что сможет ответить на все вопросы. Легко. Так легко, что перо едва успевало за ее мыслью.
Кармиль сидела напротив Амелии за большим круглым столом в гостиной леди Алексианы. Она вертелась и недовольно кривила рот, всем своим видом демонстрируя, что считает эту проверку знаний лишней, более того – оскорбляющей ее, Кармиль д’Альвело, до глубины души. Она перехватила блуждающий взгляд сестры, надула губы, капризно закатив глаза, и тут же скромно опустила ресницы, покосившись в сторону.
Там, в кресле с высокой спинкой, сидел молчаливый лорд Дамиан.
Зачем – Амелия не знала.
Его присутствие не то чтобы мешало ей, оно заставляло напрягаться. Амелия не знала, что этому человеку нужно от них всех, и за его любезностью ей мерещилось что-то другое. То, что она видела во сне, темное и опасное, неясное, как тень, затаившаяся в углу. Здесь, в Альбе, не было леса, только сады и парки, особняки вроде того, в котором они все сейчас жили, парадные двери с витражами и коваными фонариками в руках мраморных статуй, стоящих на страже у крыльца. Лорд Дамиан с его горделивой осанкой, блестящей вышивкой на рукавах сюртука, тростью, которая ему совершенно не была нужна, ведь он не хромал, – о, в этом мире лорд Дамиан был совершенно своим. Таким же, как леди Алексиана, таким же, как, наверное, хотела бы быть Кармиль.
Рыжеволосая девушка в сером стояла так, чтобы между ней и лордом Дамианом было расстояние в стол и еще пару шагов, – ей, как показалось Амелии, он тоже не нравился. При его появлении леди Бронкль – так звали гувернантку – начала запинаться, хотя до этого общалась с девочками очень легко. Она покраснела – очень быстро и ярко, этого нельзя было не заметить, и сейчас теребила манжеты платья, словно кожа под ними чесалась.
Амелия кашлянула, привлекая к себе внимание, встала с места, осторожно подвинув стул, и, на всякий случай подув на строки, отдала свой лист с заданием леди Бронкль.
– Так быстро, миледи? – спросила та, чуть дернув тонкими бровями. – Вы уверены, что не хотите еще подумать?
Амелии показалось, что темные глаза лорда, который зачем-то наблюдал за этим крошечным экзаменом, впились в ее спину, как птичьи когти – в добычу.
– Я уверена, – мягко ответила она. Кармиль снова скорчила гримасу – в этот раз изображая поддельное восхищение сестрой. – Простите, леди Бронкль, я выйду подышать.
– Конечно, – растерянная девушка осторожно положила лист перед собой на стол. – Конечно, идите. Мы ждем вас, леди Амелия.
Когда Амелия вышла из комнаты, ощущение, что сбоку, на самой границе зрения притаилась темная, похожая на бесформенную кляксу тень, наконец исчезло.
***
За окном сгущались зимние сумерки и горели сотни огней.
Вот оно, главное отличие Альбы от Эривэ, – огни. Там, среди леса, огней было мало, и мир вокруг представлялся густой, глубокой темнотой.
