Майстрим Данери уезжал в Ровению, в огромную роскошную резиденцию императоров, где было оживлённо, шумно и пусто.
Пусто, потому что там не будет Елении Огдэн, девушки, которая владела всеми мыслями и сердцем.
Нежный образ иномирянки, такой, какой она была на недавнем празднике, стоял перед глазами военного мага.
Еля в белом изящном платье из тонкой, будто воздушной, ткани, которое мягко облегало стройную женственную фигурку... Ткань казалась невообразимо тонкой, казалось фигурка девушки непременно должна просвечивать через неё, но сколько Май не вглядывался, ничего не увидел, поэтому выдохнул спокойно.
А потом заметил, как насмешливо над ним и его друзьями посмеивались местные фурии, явно понимающие в чём причина их растерянности и нервозности, ещё и локтями легонько толкали друг друга в бока, указывая на смущённые лица боевиков из Ровении. А Верховная Фурия совсем открыто ухмылялась, весело переглядываясь с сестрой и племянницей. Это позже Анатоль уже шепнул ему, что ткань необычная — заговоренная, очень редкая, — и фурии за неё огромные деньги получают при реализации за границей, ещё и очередь за покупателями на несколько лет вперёд расписана.
Белое платье подружки невесты... Еления была в нем, без сомнений, прекрасна, а белые необыкновенной красоты цветы в её распущенных блестящих волосах? Символ невинности и чистоты... Цветы, заплетенные в белокурые локоны с медным отливом, длинные, ниже поясницы, и слегка завивающиеся на концах, а на ощупь напоминающие самый настоящий шёлк... Май во время танца незаметно пропускал между пальцами пряди и помнил это невероятное ощущение...
Прекрасные, сияющие как звёзды, огромные глаза... розовые губы... здоровый румянец... на все ещё впалых щеках...
Всю свадьбу Май не мог оторвать восхищенный взгляд от тонкой и стройной фигурки Елении, которая весь праздник притягивала его, словно магнит. В этот раз он не пытался скрыть восхищение — хотел, чтобы Еля чувствовала его... чтобы все видели его отношение к той, кого выбрало сердце.
И она чувствовала, он видел, как Еля краснела, смущалась, оборачивалась на него, как украдкой бросала взгляды. А он смотрел только на неё.
...Еля несёт длинный шлейф за Кристой и, похоже, тихо ругается под нос, потому что тот очень длинный и абсолютно неудобный...
...Еля стоит в древнем храме фурий рядом с подругой-невестой, с серьёзным сосредоточенным лицом, со слегка нахмуренными тонкими бровями...
...Танцует в хороводе молоденьких незамужних фурий и радостно хохочет, бросает на него веселые и даже кокетливые взгляды, а глаза сияют, как звёзды, самые яркие и красивые..
... Её тонкая рука в его руке, он кружит её, поднимает высоко, и снова кружит над головой, а потом медленно опускает, а она смотрит... пристально и внимательно. Смотрит, смущается, но взгляд не отводит. И глаза ее светятся, такие необыкновенные, теплом, радостью и счастьем, а губы улыбаются... смело и открыто. И безумно хочется их поцеловать, а её сжать в объятиях и унести с праздника, и не только с него. Увезти далеко, в Ровению, во дворец, спрятать, защитить...
Майстрим вздохнул. Как же Еления красива, когда здорова и счастлива... когда никто и ничто не угрожает ей. Его девочка. Его сердце и душа. Его будущая жена..
Он сделает все, что от него зависит, пойдёт на любые уступки, которые она попросит, чтобы она согласилась ею стать.
Май был уверен, что ничего невозможного или унижающего его эта необыкновенная девушка никогда не потребует, потому что она благородна и добра...
— Май, ау, ты здесь? — услышал маг насмешливый голос друга, Мика Сурея, сидящего на месте водителя магмобиля. — Возвращайся к нам из своих романтических грёз.
Май нехотя скосил на того недовольный вопросительный взгляд, перед которым ещё секунду назад стояло лицо счастливо улыбающейся Елении.
— Не переживай, ваше величество, три дня до следующей свадьбы быстро пройдут, и снова увидишь свою ненаглядную, — довольно и по-доброму ухмыльнулся Мик и добавил, покачав в недоумении головой: — Надо же, как тебя угораздило. Кто бы рассказал, не поверил. А здесь... как не верить собственным глазам?Это как же ты мучился все эти годы? И молчал.
— Мик, заткнись, — также, не злясь, хмыкнул Майстрим. — Без твоих подначек тошно.
— Тошно ему, — ухмыльнулся Мик. — А Анатолю каково?! Ему три дня ждать ту, что стала женой! Что за дикие традиции у этих фурий!
— Согласен, но чужие обычаи приходится уважать, — вздохнул Май.
— Вот всё же наглядно увидели, что фурии мужиков как недолюбливали всегда, так и недолюбливают, умышленно заставляя тех мучиться. В какой ещё Земле есть такой дикий обычай? — Мик многозначительно хмыкнул.
— В чём-то ты прав, — Май откинулся на кресло и задумчиво уставился вперёд, размышляя над тем, что ещё ему не понравилось в обычаях тех, кто удочерил девушку, которую он полюбил.
— На свадьбе Еля была самая красивая, — услышали они приглушённый голос Колина Мароу, сидящего на заднем сиденье.— Не находите странным то, что я не смог жениться на Елении, а Май, который целый важный император нашей огромной не менее важной на мировой арене империи, всерьёз подумывает жениться на обычной безродной пустышке?
— Тебе лично кажется это странным? — уточнил Мик, а Май промолчал, внешне оставаясь спокойным, но Мик бросил на него обеспокоенный взгляд, почувствовав напряжение друга.
— А тебе нет? — резко ответил оборотень.
— Три года назад, скорее да, чем нет, — спокойно ответил Мик, — а сейчас — нет. Ты же всё видишь и сам.
— Что изменилось? — резко поинтересовался оборотень.
— Я изменился, — сдержанно отозвался Майстрим. — И мое отношение к Еле тоже. И само чувство изменилось.
— И в чём же это выражается? — упрямо не отставал Мароу, которого чуть ли не трясло от бешенства.
— Раньше я хотел сам стать счастливым, для этого мне нужна была Еля, и я не задумывался о том, каково ей будет, а теперь... — Май, сидящий на переднем сиденье магмобиля рядом с Миком, обернулся к Колину, встретился с его холодным колючим взглядом, — я хочу, чтобы мы стали счастливы вдвоём. Разницу чувствуешь?
В магмобиле некоторое время стояла тишина. Май не отворачивался, уставившись пристальным сканирующим взглядом в холодные синие глаза друга.
— Раньше я хотел переделать Елю под себя, под тот высокий статус, который она должна была принять, если бы стала императрицей, — тихо проговорил он. — Я хотел, чтобы она ушла из университета и много училась тому, что необходимо знать императрице Ровении, но, как оказалось, совсем не нужно лично ей...
— А теперь? — странным сорванным голосом поинтересовался оборотень.
— А теперь я сказал ей, что она всегда полностью будет свободна в выборе того, чем хочет заниматься, вплоть до того, что пусть и дальше работает в полиции, и вольна делать, что хочет.
