— Д-да, ладно… — бормочу я.
— Бритый отвезет вас в безопасное место и вернет тебе телефон. Не звони ни мне, ни своей матери, ни вообще кому бы то ни было знакомому. Я позвоню сам, если будет нужно. Это важно, Соня. Поняла?
Киваю вместо ответа и задаю волнующий меня вопрос:
— Мы что, одни с Лесей будем? И куда он нас повезет?
— Конечно не одни. У меня есть дом, оформленный на подставное лицо. Внизу под ним оборудован целый подземный этаж — это обычные комнаты, с вентиляцией и удобствами. Но главное, что снаружи вход никак не найти, если не знаешь, где находится дверь и как она открывается.
— Ничего себе, — изумленно присвистываю, — Подземный бункер?
— Можно и так сказать. Там безопасно.
— Тогда почему ты сразу не отвез нас туда?
— Потому что это крайняя мера. Там до сих пор не закончено обустройство, так что все оборудовано по минимуму. А еще это замкнутое пространство, причем не где-то — под землей, откуда тебе нельзя выходить на поверхность, чтобы тебя не увидели. Иногда это сильно шарахает по неподготовленной психике, особенно если сидеть там приходится больше, например, недели.
— А мы там долго будем находиться, да? — ежусь я. Почему-то мозг, как назло, подкидывает всякие ужастики и жуткие картины погребения заживо, и по телу пробегают неприятные мурашки.
— Нет. Я подключу всех, кого только возможно, чтобы наконец покончить со всем этим. Все будет хорошо, Соня, — Лютый почти неощутимо сжимает мои пальцы.
Я осторожно высвобождаю руку и киваю.
— Возьмешь сумки? — спрашиваю, глядя в сторону.
— Да.
Мы спускаемся вниз. Костя передает сумку Диме — одному из охранников, что жил здесь со мной, а сам берет на руки Лесю и направляется на улицу. Я на ходу успеваю подхватить несколько самых любимых ее игрушек. Если бы могла, взяла больше, но сейчас не до этого.
Лютый целует на прощание дочь и сажает малышку в автомобильное кресло. Обменивается со мной взглядом и с трудом заставляет себя произнести:
— Береги Лесю. И себя тоже.
— Ты повторяешься, — говорю я максимально сухо, но сердце предательски спотыкается.
— Знаю.
Мы смотрим молча в глаза друг другу и непонятное чувство жжения становится сильнее. После рассказанной Демидом истории об Элле, о том, что было между ними и что произошло потом, все перевернулось. Она так навсегда и останется для него прекрасным непогрешимым ангелом, потому что о мертвых априори всегда помнят только хорошее и теплое. Особенно если этот человек значил для тебя больше, чем все остальные в этом мире.
Меня так и подмывает сказать Косте кое-что важное, но… наверное не время. И не место. А еще не дают покоя мысли об Элле. Такой человек, как Лютый, никогда бы не стал уводить женщину друга, чтобы развлечься на пару ночей. Нет, если он пошел на это, пожертвовал давней дружбой, значит, было что-то такое… настоящее, живое, горячее, от чего сердце готово практически остановиться. С этой женщиной он завел семью, ради нее пошел на предательство. Да я уверена, что хоть в огонь за ней пошел бы. Тем более после трагической гибели. Еще не затянулась рана, всего-то полтора года прошло…
От этих мыслей так больно и тошнотворно. Словно сердце огромное-огромное и ему тесно в грудной клетке — оно ворочается, стонет, ноет внутри, переворачиваясь каждую секунду.
Я не Элла. Я так, развлечься. Только сейчас отчетливо понимаю, что в глазах обоих мужчин — и Демида, и Лютого — читалось это. Словно они поневоле сравнивали меня со своей бывшей. Искали общие черты, сличали, пытаясь определить, кто из нас в чем-то хуже, а кто в чем-то лучше.
Что-то мне подсказывает, что я проигрывала каждый раз.
Мелкая. Наивная. Глупая дурочка.
Наконец отмираю и отвожу глаза. Чувствую, что меня использовали. Поломали безжалостно, раскрошили в пальцах и вышвырнут, когда стану не нужна. И мне вдвойне стыдно, что прямо сейчас я думаю об этом, когда малышке за моей спиной угрожает опасность. Ношусь со своей глупой влюбленностью, как с писаной торбой.
Не ты первая, не ты последняя.
Пристегиваю Лесю к детскому креслу и сама забираюсь в машину на сиденье рядом с ней. Бритый садится на водительское место и заводит мотор. Наверное, уже получил все распоряжения от Лютого. Я на него не смотрю. Не прощаюсь. Мне все равно. Я должна только защитить малышку. И всё.
И всё.
Жаль только, что так трудно свыкнуться с этой мыслью.
Глава 27
Лютый
Соня держалась молодцом. Гордо. Даже взгляда жалостного или печального себе в его сторону не позволила. За это Лютый даже зауважал мелкую. Не каждый в таком возрасте способен быстро отпустить ситуацию. Это неприятно царапало изнутри, но все было правильно. Возможно, будь девчонка чуть постарше, он ее не отпустил бы, оставил себе. Если бы встретил в прошлой жизни. Сейчас, после Эллы, — нет. Не потому, что он любил эту женщину, а потому, что не хотел подвергать опасности Соню. Не хотел для нее участи Эллы.
Останься она с ним, и сразу станет одним из слабых мест. И он просто искалечит ей жизнь, как когда-то это произошло с бывшей. Лучше пусть возвращается в свою жизнь, с институтом и беспечной студенческой жизнью.
Лютый провожает машину взглядом с непонятной тяжестью на сердце. Как только Соня с Лесей уезжают, он сам направляется к припаркованному рядом авто.
— Поехали. Надо поболтать с теми молодцами.
Дорога занимает всего двадцать минут — чужие тачки остались брошенными еще на подъезде к Михайловскому, а вот парней его люди уже перевезли в ближайший дом, где жили сами все это время. Разузнать чьи они, откуда и зачем их вообще сюда послали, сейчас первостепенная задача. Хотя в целом понятно, зачем, но насколько серьезными были намерения? Просто выкрасть Лесю или, если пушки взяли, то уже убить? От этой мысли в крови буквально закипает кровь. Если так, то эти уроды поплатятся по полной. И допрашивать он их будет лично.
Но размять кулаки у Лютого не получается. Едва он выходит из машины, как телефон оживает. Он поднимает трубку без промедления.
— Привет, Лютый, — в свойственной манере, с легким смешком приветствует Серов.
Лютый на автомате крепко сжимает смартфон в руке, до тихого хруста пластика.
— И тебе не хворать, — цедит он сквозь зубы.
— Мне тут сорока на хвосте принесла, что ты меня ищешь. Причем очень упорно.
— Ищу. Есть один разговор. Думаю, ты понимаешь, о чем я.
— Ну как не понять, когда почти все гудят о том, что тебя лишили подчистую слить, вместе с дочерью, — хохотнул мужчина, — Так что да, давай встретимся и потолкуем.
— Давай потолкуем, — снова сухо произносит Лютый, сжимая свободную ладонь в кулак с такой силой, что пальцы белеют.
