И все же это оказалось тяжелее, чем она предполагала. Гордость хороша в теории. «Я не буду умолять, я не буду шантажировать ребенком!» Это легко сделать в своей голове. На деле удержаться оказалось нереально трудно, практически на пределе сил.
Таня не знала, как она дожила до вечера после почти бессонной ночи. Ее грела фотография маленького тёмного кружочка — именно так выглядел будущий ребенок на ее сроке. Таня смотрела и смотрела на нее. Плод их любви.
Точно такой же плод живет в Нике. Посмеет ли она давить этим обстоятельством на Андрея? Пойдет ли он на поводу? Значит ли Таня для него хоть что-то?
Почему ей страшно? А если он выберет Нику? Что ей делать? Возвращаться домой?
Часть времени она провела с Машей и Анечкой. Ей нравилось возиться с этим радужным ребенком. Она явно пошла в маму — такая же непоседливая егоза. Фил часто шутил по этому поводу — для них с Машей это очень личная шутка. Глаза подруги теплели, а Фил широко улыбался. Их отношения вызывали в душе Тани светлую зависть. Она могла замечтаться, глядя на них, теряя нить разговора. Ей хотелось чего-то подобного с Андреем, но в свете последних событий это казалось или очень далеким или вообще невыполнимым.
Она стоит перед дверью его палаты. Сердце гулко бухает. Уши заложило. А руки дрожат.
Потянула за ручку и вошла внутрь. Андрей лежит на кровати. Ника в кресле в стороне. Делает вид, что ей все безразлично.
Таня лихорадочно разглядывала любимого. Прошло пять дней с тех пор, как она его видела, и с его так сказать пробуждения.
Бледный, все еще слишком бледный. Глубокие тени под глазами. Небритые щеки кажутся страшно худыми и впалыми. Глаза слегка мутные и усталые. Горло сжалось от сострадания.
Андрей тоже с любопытством разглядывает ее, будто не узнает. Потом прикрывает глаза и трет веки пальцами. То же самое делает с висками.
Ника вскакивает со своего места и подходит к нему. Подает стакан воды, залпом выпивает. Ему явно плохо.
— Андрюш, потерпи, давай быстро скажем Тане, что хотели и ты отдохнешь.
Он собирается с силами и кивает, давая свое согласие. Таня не сводит с него глаз.
— Я слушаю.
— Андрею тяжело говорить, поэтому скажу я. — Ника смотрит ей в глаза и в глубине ее взгляда плещется торжество. — Мы очень благодарны тебе за все, что ты сделала. Ты абсолютно загладила свою вину перед Андреем. На твою карточку перевели сумму, которая будет моральной поддержкой за то, что тебе пришлось бросить универ и работу. Хотя на работе тебя, скорее всего, восстановят. Лицо Андрея болезненно кривится. С ним что-то происходит. Он закрывается ладонями.
— Андрей тебе плохо? — Таня бросилась к нему, не в силах смотреть на его боль. — Врача позвать?
— Нет, — его голос хриплый и звуки ему тяжело даются. Таня прикасается к его руке, но он отдергивает ее, как от удара. — Ника.
— Таня, вот, в общем-то, и всё. Мы с Андреем скоро поженимся в виду моей беременности и хотим с тобой попрощаться.
— Значит, беременна, да? От Андрея? — Таня чувствует, как ее распирает злость. Ника делает обиженное личико невинного ангелочка.
— Таня, что ты имеешь в виду? Конечно же, от Андрея! Ты же была мне подругой, пока не влюбилась в моего парня! Имей остатки совести!
Таня закипела и хотела высказать все, что о ней думает, но ее остановил властный жест Андрея и злость в его взгляде.
— Стоп! — он сказал тихо, но уверенно и она закрыла рот.
— Мы можем поговорить наедине? — спросила она тихо. Андрей кивнул и жестом дал понять Нике, чтоб не спорила и вышла.
Таня стояла перед ним, опустив голову, не в силах что-либо сказать.
— Я скучала, — наконец выдавила она, а мужчина поморщился. Его брови изогнулись, намекая, что он не этого ждет. — Ты помнишь, что между нами было?
Андрей утвердительно кивает и снова выжидающе смотрит на нее. Его взгляд слишком жесткий. Кажется, в этой войне она заранее проиграла.
— Мне действительно нужно уехать? Ты точно этого хочешь?
— Да, — в его хриплом голосе уверенность. Ни грамма сомнения.
Таня боится сдаваться и пробует последнее средство.
— Я могу тебя поцеловать напоследок?
Его обычно прозрачные серебристые глаза сейчас совсем не те, какими она их помнит. Андрей делает приглашающий жест. Небрежно так, мол, целуй уже давай, да побыстрее.
Она подходит и садится близко. Проводит руками по его волосам, потом по щекам, чувствуя, как щетина покалывает ладони. Нерешительно наклоняется к его лицу, не разрывая зрительный контакт. Их губы соприкасаются, наполняя ее безграничной любовью. Таня отдает ее тут же мужчине. Он должен понять, что значит для нее. Ее губы касаются его нежнее нежного, во взгляде вся любовь. Ее сердце кричит в попытке достучаться до него. На мгновение Андрей закрывает глаза, отдаваясь ощущениям. Ну же! Останови меня! Ты же обещал!
Но его губы остаются жесткими и неподатливыми. Ее сердце падает вниз и разбивается, оглушительно, так что уши закладывает. Это конец. Всему конец: ее надежде, ее любви, ее мечтам. Лишь карточка в кармане заставляет ее не упасть замертво прямо здесь.
— Уверен?
— Да. — Кажется, он еще хочет что-то сказать, но нет. Только кажется. Таня на негнущихся ногах выходит из палаты, где ее встречает победитель. Триумф прет из нее.
— Бедная наивная Танечка. Не плачь. Найдешь еще своего сталевара. — Ника бьет беспощадно. Но Таня как-то умудряется сохранить равнодушное лицо. Ее словно накачали анестезией. Сердце разбилось, а боль еще не пришла.
— Ника, когда ты успела превратиться в это чудовище? Не думала, что опустишься до такого. Удерживать мужчину ребенком… Никогда не задумывалась, что будет потом? Ведь между вами ничего нет общего. Это путь в пустоту.
Глаза Ники широко распахнуты. Не говорит больше ни слова. Таня разворачивается и уходит.
На автопилоте дошла до ординаторской Дмитрия. Тот уже одевался в легкую ветровку.
— Таня?
— Дим, проводи меня, а? Кажется, я далеко не уйду сама. — Она не узнает свой голос. Что с ним? Словно из него убрали всю жизнь. Сухой, скрипучий, как песок. Зарецкий тоже замечает и бросается к ней.
— Что они с тобой сделали? — Таня пожимает плечами. Какое это имеет значение? К ее губам приложили стакан с водой, и она автоматически осушила его. Легче не стало. — Идем, я отвезу тебя, куда скажешь.
Они едут по вечернему городу. Дмитрий понял, что ей абсолютно не важно, куда, поэтому просто выбирает направление, где меньше машин, чтобы не стоять в пробках. В нем кипит ярость. Злость на все их аристократическое семейство. Что они сделали с девочкой? В ней было столько жизни, тепла, света. Сейчас перед ним кусочек льда. Лишь где-то в глубине глаз тлеет маленький огонек.
