— Нет, нет… Она еще слишком юная!
Бедная маленькая Альбина, в какое змеиное гнездо она угодила! Шансов выжить у нее, раздавленной морально и физически, не было никаких. Впрочем, какие шансы останутся у нее самой, после того как она лишится магии и остатков достоинства?
— Зачем тебе это? — Ива решила говорить прямо и старалась, чтобы голос не дрожал и не выдал ее страха. — Ты даже не человек!
— Догадалась, значит, умная глупая девочка. Это неважно. Твой страх и твоя боль доставят мне удовольствия не меньше. Мира оказалась такой сладкой, когда я распробовал ее ужас, выпил слезы с ее щек, когда она вздрагивала и хныкала, лишаясь своего девичества.
Мира, несчастная Мира. Она понимала, что обречена, когда оставляла записку...
— Нет! — крикнула Ива.
Она решительно начала подниматься на ноги, которые подгибались от слабости. Но Эсмусу придется потрудиться, прежде чем он сломит ее сопротивление. Она будет драться, царапаться и кусаться. Она…
— Тихо, тихо, тихо…
Голос Эсмуса зашелестел, словно змеиное шипение, он был точно яд, что проник в сердце Ивы, сковал ее мышцы. Ива, обездвиженная, упала обратно в кресло, и даже губы не слушались ее. Только глаза еще подчинялись ее воле и шарили по комнате, цеплялись за предметы в поисках спасения. А потом остановились на огне. Он бушевал сегодня, рвался прочь сквозь железную решетку, лизал камни камина.
«Я буду смотреть на тебя. Я буду смотреть на тебя, и мне не будет так страшно…»
Ива чувствовала, как руки Эсмуса скользят по ее телу, оглаживая то плечи, то бедра. Он снял косынку с ее головы, и холодная ладонь легла на макушку.
— Тихо, тихо, тихо…
Эсмус взял Иву за подбородок, поворачивая ее голову, заставляя посмотреть на себя, но она лишь на мгновение увидела тонкие губы, блестящие торжествующие глаза, а потом из последних сил изогнулась и снова обратила лицо к огню.
— Хочешь смотреть на него? — догадался хозяин лавки и почему-то вновь рассмеялся. — Что же, ладно. Есть в этом что-то пикантное. В твоем незнании, в его беспомощности…
Последние слова Эсмуса шелестели, как песок. Его руки рванули ворот простого, но добротного платья, а после ладонь, ледяная, точно рыба, вытащенная из проруби, скользнула по спине Ивы.
«После всего… После всего останется только умереть… — отстраненно думала Ива. — Без магии я уже не буду собой…»
Она пробовала отвлечься и вспомнить о сестрах. О том, как утром они собирались за одним столом. О том, как вечерами, сидя у камина, читали вслух. И самая нудная и скучная работа в Алом доме казалась ей сейчас верхом блаженства. Ива даже безропотно бы натерла воском полы, хотя раньше терпеть не могла этой повинности. Расцеловала бы всех, даже вредную Розу… Они ждут, они надеются на нее…
Ива содрогнулась и застонала против воли, когда Эсмус вздернул вверх ее запястья.
— Ксандор, — прошептала она, сама не понимая, почему произнесла имя врага.
Огонь вдруг сделался страшен. Удивительно, что от языков пламени еще не занялся ковер. Казалось, что пламя тянется к Иве, но решетка камина держала крепко.
Эсмус расхохотался.
— Словно птичка в клетке, выбраться не можешь, — пропел он строчку из песни Эсмеральды.
Огонь плевал искрами так злобно и яростно, будто был человеком и понимал, что хозяин лавки смеется над ним.
Ива обмерла, чувствуя, как волоски на ее теле становятся дыбом. Будто был человеком! Нет, не может быть! Разве такое возможно? Не предмет, не вещь, но огонь?
Губы у Ивы словно онемели, они едва двигались, вряд ли она сможет выговорить необходимые слова громко и четко, но попробовать нужно.
— Я пришла за тобой! Пожалуйста… Ксандор…
Пламя взвилось огненным всполохом, проникая сквозь решетку, заполняя комнату. Эсмус, обожженный и изжаленный искрами, отскочил прочь.
— Ах ты!..
Вопль утонул в реве огня, и Эсмус отступал, пятился к выходу, а после развернулся и бросился прочь, в лавку. А пламя обрело очертания человека. Его силуэт постепенно перестал сиять нестерпимо ярким светом, только кое-где сквозь оливковую кожу проступали алые, огненные узоры.
Ксандор — каким Ива застигла его в палатке префекта — обнаженный по пояс, черноволосый, сероглазый, шагнул к ней навстречу. Он поднял ее на руки — легкую, почти невесомую.
— Все хорошо, ведьмочка…
Глава 31
— Ксан…
— Да, это я. Все позади, не бойся…
Не выпуская ее из объятий, он сел в кресло. Положил большую горячую руку на плечо Ивы. Так вот, значит, какие у него руки… Ива тряслась и никак не могла прийти в себя, а Ксандор терпеливо ждал, пока ее дрожащие губы смогут снова произносить слова.
— Почему огонь? — первое, что она спросила.
Этот вопрос не понравился ему, лицо на мгновение затвердело. Ива снова видела перед собой жесткого префекта и как наяву услышала голос: «Вопросы здесь задаю я!» Но он тут же смягчился, услышав ее вздох.
— Ива, нам нужно закончить начатое, — тихо сказал он. — Ты сможешь идти?
Ива знала, что надо собраться с силами. Найти жутких хозяев лавки, освободить людей — хотя бы попытаться, но сомневалась, что ноги удержат. Ксандор понял это.
— Никуда не денутся теперь, — процедил он сквозь сжатые зубы. — Отдохни немного.
И в этом его односложном «отдохни немного» было столько странной, сдержанной нежности, что Ива подумала, что ослышалась.
— Разве мы не враги? — прошептала она. — Разве мы, жрицы, не ведьмы, которые только притворяются людьми, а у самих и души давно не осталось? Ты ведь так в это верил.
— Я уже не знаю, чему верить, — глухо сказал он.
Должно быть, воину, всегда уверенному в своей правоте, непросто далось это признание.
— Когда ты был огнем, ты слышал меня, да?
— Каждое слово.
Ива медленно и осторожно положила голову на его обнаженное пышущее жаром плечо. Ксандор по-прежнему был огнем, на его коже — то на предплечьях, то на груди, то на кистях рук — проступали яркие пятна, словно угли, просвечивающие сквозь золу.
— Как ты можешь быть здесь? Я ничего не понимаю… Твое тело, настоящее тело, спит беспробудным сном в Курже. И где же брат Альбины?
— Я точно не знаю, но, похоже, моей душе попросту не в кого было вселиться. Нет здесь ни мужчин, ни мальчиков, одушевленные вещи и бездушные твари не в счет. А брат… Вероятно, пылится где-то на полке.
— Зато это жуткое место, кажется, умеет создавать тела! — закончила за него Ива, подхватив мысль. — Только смотри не рассыпься искрами! Без тебя я не справлюсь!
— Рассыпаться искрами и пропустить все веселье? — усмехнулся он. — Ни за что! Как у меня чесались руки открутить голову этому слизняку! Подожди-ка…
