Наша машина тронулась и медленно поехала вперед. Я видела, как Романов остановился на территории поселка, как следом за ним зашло еще десять человек, четверо шли впереди, один из них приблизился к Игнату и, поклонившись, стал позади него, трое других остались стоять на расстоянии, и у каждого за спиной стояло еще двое. Какая-то нечестная расстановка сил. Последнее, что я увидела перед тем, как машина уехала далеко вперед, было обращение в волчью ипостась. На полянке стояло четыре волка: огромный черный, два бурых и один серый, почти такой же большой, как Игнат. Вот он-то и бросился первым, я видела, как волк, оскалившись, побежал вперед!
И все! Крутой поворот дороги направо — и кругом только высокие ели. Господи, да откуда в Подмосковье такой густой лес?
— Остановись, — сорвавшимся голосом простонала я, но водитель лишь прибавил газа и пробурчал: «Не велено».
Сердце забилось словно сумасшедшее, паника подступала и напрочь лишала сил. Каким бы сильным он ни был, но трое против одного — это же приговор. Попыталась собраться с мыслями и привести дыхание в порядок, вдох-выдох, вдох-выдох, услышала шум и повернулась в сторону подруги, та открывала окно. Точно!
— Вика!
— Тише, — шикнула она, — тяжело понять, много посторонних шумов, но бои до сих пор идут.
— Бои?
Спокойствие, только спокойствие!
— Да, бои, их же трое было, ты разве не заметила? — сказала и прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться.
— Так он с ними по очереди? — спросила скорее сама у себя. — Фух.
— Словно гранитная плита свалилась с плеч.
— Не слышу больше ничего, — расстроилась волчица.
Я не успела ей ничего ответить, следом показалась система, больше похожая на сетку, высокая и под напряжением, а саму дорогу пересекал шлагбаум и будка-дом, один-в-один как в клане у отца. Нас никто не останавливал, просто пропустили вперед. Машина спустя минут семь езды по поселку, довольно похожему на наш, только значительно больше по размеру, припарковалась у дома. Я бы даже сказала — особняка. Длинный, двухэтажный, хранивший в себе дух истории. Этому дому было лет двести минимум, а то и больше.
Нас встречал высокий блондин, он по-доброму улыбнулся и пригласил зайти внутрь.
— Меня зовут Александр, я первый бета Игната, — посмотрел на меня, — ты определенно Яна, — потом перевел взгляд на Вику, — а это твоя подруга, я так понимаю?
— Да, белая волчица Виктория, — представила я девушку.
Улыбка на лице мужчины стала еще более мягкой, чем прежде.
— Интересно. Что ж, девушки, я отведу вас к Николаю Александровичу, там сейчас моя жена Ольга, буду рад, если вы подружитесь. А Игнат присоединится к вам, как разрешит появившиеся проблемы.
— Он… — хотела спросить, но не нашла нужных слов
— Он справится, Яна, не переживайте так за него.
И, пропустив нас вперед, повел к одной из дальних комнат на втором этаже. Обстановка внутри соответствовала моим ожиданиям.
Можно было запросто подумать, что я попала в девятнадцатый век или какой-нибудь исторический роман. Но все это я отмечала скорее автоматически, замечая краем сознания. Все мои мысли сейчас были даже не о Назимове, моем, как выяснилось, прадедушке и, как говорил отец, легендарном волке. Все, о чем я могла сейчас думать, это Игнат.
Как бы я ни злилась на него, не желала ему смерти, да что там, и синяка лишнего ему не желала, если бы, конечно, это не был поставленный лично мной фингал.
Глава 27. Яна
Как только мы переступили порог комнаты, к нам навстречу поспешила красивая молодая девушка.
— Привет, я Оля, Сашина жена, а кто из вас Яна? — мило переводила взгляд с меня на Вику и обратно.
Я разрешила ее сомнения и, оглядев комнату, поинтересовалась:
— А где…
— О-о-о… Николай Александрович спит, — ответила она, быстрее чем я успела спросить. — Присядем?
Мы с Викой, переглянувшись, присели в мягкие винтажные кресла, рядом был туалетный столик, на котором стоял чайный сервиз.
Может, я сама не заметила, как угодила в машину времени по дороге или кроличью нору?
Назимова нигде видно не было, так же, как и спальни. Светская гостиная, полностью соответствовавшая этому дому, чуть поодаль, где стояли стеллажи с книгами, была еще одна дверь, там, наверное, и находилась спальня. С ума сойти, живут же люди. Не люди, Яна, не… люди.
Девушки начали беседовать, а я все сидела и пыталась осмыслить происходящие, получалось с трудом.
Игнат пришел где-то через час, здоровый и невредимый, но слегка потрепанный, с рассеченной бровью и прихрамывающий на правую ногу. Он хмуро огляделся по сторонам, заметив меня, протянул руку и мотнул головой.
— Пошли.
Я подчинилась молча, без всяких вопросов схватилась за протянутую руку, словно за спасательный круг, и направилась вместе с ним к заветной двери.
— Ну наконец-то хоть кто-то пожаловал, — послышался хриплый голос, — а то сидят там, трещотки, и нос ко мне не кажут. — Мужчина откашлялся и продолжил, так и не повернувголовы в нашу сторону. — Почему Ксюшку увели спозаранку и до сих пор ее не видно и не слышно? Что, Игнатушка, уже свои порядки наводишь?
Игнат опустился на край кровати, а я даже не заметила, когда отпустила его руку и застыла на пороге: ни дать, ни взять самый настоящий соляной столб.
— Дядь Коль, я Яну привел.
Не успел Игнат закончить фразу, как старик резко повернул голову в мою сторону и уставился на меня черными как сама бездна глазами. По коже побежали неприятные мурашки то ли от страха, то ли из жалости к лежащему без сил мужчине. Собственные ощущения разобрать не смогла.
— Яна — дочь Олега Реброва из сибирского клана и нашей Марии.
Назимов и бровью не повел. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Только глаза продолжали испепелять меня на месте.
— Подойди ко мне дочка, — похлопал по кровати и предпринял попытку приподняться, облокотившись на руку, но та задрожала и подкосилась. Игнат подскочил с места, желая помочь старику, и застыл на месте, встретившись с холодным взглядом своего вожака.
Николай проделал еще четыре попытки присесть самостоятельно, прежде чем ему это удалось. Гордый волк с несгибаемой волей, ему не было стыдно падать при нас, ему было стыдно встречать свою внучку лежа. Я видела, как он тратил последние силы на свои попытки, но, замерев, так и не предложила помощь, я побоялась его этим унизить, вот и Игнат вовремя осекся и, сжав зубы, продолжал наблюдать за попытками альфы.
— Видишь, какой я старик, девочка, — вывел нас из оцепенения его голос, и мы с Игнатом одновременно плюхнулись на край кровати, — а ведь еще совсем недавно был полон сил, — горько усмехнулся, — ты очень похожа на мать, одно лицо.
