— Я же вижу вас.
Он подал ей пальто. Она надела шляпку перед зеркалом.
— Пошли, — поторопил Селлерс.
Мы спустились на лифте и сели в полицейский автомобиль.Через несколько кварталов Сильвия заявила:
— Полицейский участок не там.
— Разве кто-нибудь сказал про полицейский участок? —поинтересовался Гиддингс.
— Но вы не имеете права везти меня куда-нибудь, кромеполицейского участка!
— Мы собираемся посетить вашего друга, Мортимера Джеспера, —сообщил Селлерс, — нужно внести ясность относительно тысячи долларов, которуюон вам дал.
— Да, — подтвердил Гиддингс, — мы теперь расследуем другоепреступление.
— Какое преступление?
— Вовлечение в правонарушение несовершеннолетней, — сказалСеллерс.
— Не смешите, — огрызнулась она. — Мне двадцать четыре года,и я совершила первое нарушение за десять лет до того, как впервые увиделаМортимера Джеспера.
— Нас всегда пытаются в этом убедить, — сказал Гиддингс. —Забираешь четырнадцати— и пятнадцатилетних детей, пытающихся купить спиртное, —и, будь я проклят, у них всегда при себе поддельное свидетельство о рождении,или разрешение, или еще что-нибудь. Всегда заявляют, что они достаточновзрослые и могут делать все, что им вздумается, и никто не вправе указывать им,что можно и чего нельзя.
— Забавно, — отозвался Селлерс. — Возьмем хоть эту красотку.Возможно, ей девятнадцать или двадцать, но…
— О, я бы не дал ей больше девятнадцати, — сказал Гиддингс.
— Она говорит, что ей больше.
— Конечно, говорит. Это нам не в новинку. Люди потворствуюттаким вот подросткам, а в результате они становятся черствыми, циничными…
Сильвия выпалила:
— Плевать я хотела на вас обоих!
Селлерс рассмеялся:
— Вот что выходит из попытки уточнить возраст женщины, Тэд.А вот лет через десять, если уменьшишь ее возраст на четыре или пять лет,заулыбается во весь рот.
Но ребенок всегда жаждет слыть взрослым.
Сильвия что-то пробурчала себе под нос. Селлерс спросил:
— Я не расслышал, Сильвия, но надеюсь, это не то.
Мне послышалось неприличное слово.
Сильвия сидела молча, с плотно сжатыми губами.
Через пять минут машина остановилась перед домом МортимераДжеспера.
— Войдем все вместе? — спросил Гиддингс.
— Все вместе, — подтвердил Селлерс.
Мы вышли из машины и плотной группой медленно пошли поцементированной дорожке. Селлерс позвонил.
Через минуту Мортимер Джеспер открыл дверь.
— Полиция, — сказал Селлерс. — Мы хотим поговорить с вами.
Джеспер взглянул мимо него на меня:
— Когда, наконец, мне дадут заснуть? Уже второй раз этотлживый сукин сын заявляется сюда с полицией. Я его никогда в жизни не видел!
— Никогда? — уточнил Селлерс.
— Никогда в жизни.
— Даже когда полицейские притащили меня в первый раз? —спросил я.
— Ты, самоуверенный, занимающийся сомнительными делишкамистряпчий, проходимец, паразит, ты… — Джеспер спохватился.
— Похоже, что об этом парне, которого прежде в глаза невидали, вы знаете чересчур много, — сказал Селлерс. — Взгляните на эту юнуюледи. Ее вы знаете? — Гиддингс подтолкнул вперед упирающуюся Сильвию Хэдли.
— Я говорила вам, — заторопилась она, — я только…
Гиддингс обнял ее за шею и зажал ей рот:
— Молчать! Сейчас очередь Джеспера. Позволим ему сказать.
— Кажется, это мисс Хэдли, — проговорил Джеспер, сверкнувглазами. — Я плохо вижу отсюда…
— Прекрасно, — перебил Селлерс. — Мы пройдем туда, гдепосветлее.
Селлерс ринулся внутрь. Гиддингс крепко держал СильвиюХэдли. Я приблизился было к двери, но споткнулся, упал на одно колено и,попытавшись подняться, растянулся плашмя на цементе и лежал там, тяжело дыша.
— Пошли, пошли, — сказал Селлерс, взглянув через плечо, — немешкай, Дональд!
Я встал на одно колено, нагнулся к кромке крыльца и начализображать потуги к рвоте.
Джеспер сказал:
— Я спрашиваю, что все это значит?
— Мошенник! — сердито крикнул Селлерс. — Дыши глубже,Дональд! Каждую минуту, которую ты даешь этому молодцу, он думает.
— Не могу ничем помочь. Я болен, — ответил я.
— Это увертка, — проворчал Гиддингс. — Он старается дать емувремя подумать.
— А для чего, собственно, мне нужно время, скажите намилость? — спросил Джеспер.
Селлерс втолкнул его в дом, сказав:
— Пойдем, Гиддингс. Введешь Сильвию и вернешься втащитьЛэма.
Как только они скрылись за дверью, я пошарил рукой и нашелнефритового идола, которого раньше спрятал в виноградных лозах, сунул его вкарман и пополз на четвереньках к двери. Вышел Гиддингс, подхватил меня подруки, рывком поставил на ноги, выпрямил и коленом подтолкнул пониже спины.
— Двигайся, маленький шельмец, — приказал он. — В такоймомент вздумал выкинуть фокус.
— Я ничего не могу сделать, — простонал я.
— Входи же, черт побери!
— Я плохо себя чувствую!
— Болей в доме сколько угодно, — сказал он.
— Давай входи.
Джеспер попытался наброситься на меня с кулаками, но Селлерсне собирался предоставлять ему дополнительное время для раздумий. Он началдопрос:
— Итак, Джеспер, что вас связывает с Сильвией Хэдли?
Сильвия заторопилась:
— Я сказала им, Мортимер, что…
Гиддингс снова метнулся к ней и зажал рот.
— Вы без конца говорите, — сказал Селлерс Сильвии, — но еслиеще раз пикнете, проведете ночь в арестантской камере. Поговорим, Джеспер. Ненадо тужиться, пытаясь придумать длинную историю, потому что у вас нет на этовремени. Начинайте сразу же говорить правду.
Джеспер заговорил:
— Я знаю эту юную леди, но это все. Я встречал ее несколькораз и…
— И почему же вы дали ей тысячу баксов, если едва с нейзнакомы? — спросил Селлерс.
