На смотровой площадке Вороньего гнезда никого не было, только монотонно завывал прохладный ветер. Постояв в одиночестве, я собралась уходить. Видимо, Киттерон не дождался меня и ушел.
Разгулявшийся ветер приоткрыл со скрипом дверь. Она всегда была заперта, скорее всего, её намеренно оставили открытой. Я проскользнула внутрь, обогнула штаб стражей и пошла по длинной высокой лестнице в ту комнату, где находилась заколдованная кварта. Запыхавшись, налегла на массивную дверь – она поддалась. Свет был слегка приглушен, горели всего две свечи.
– Я был уверен, что ты придешь, – раздался из полумрака голос Киттерона.
Находиться с ним наедине было некомфортно. Внутри боролись два противоречивых желания: сбежать от него – чтобы он не смотрел так на меня, и остаться – чтобы быть с ним как можно ближе: чувствовать его запах, видеть, как он небрежно поправляет волосы, понимать, что он физически рядом. Пусть его сердце совсем далеко, околдовано другой, для меня будет достаточно, дышать с ним одним воздухом. Лишь бы он не смотрел на меня ненавидящим взглядом.
– У тебя книга мастера?
На его лице появилась обольстительная улыбка.
Он подошел к маленькому окну – единственному в этой башне – и взял лежащую на подоконнике книгу. Я в изумлении следила за его действиями – вот так непринужденно взял украденную магическую реликвию, когда несколькими этажами ниже десятки стражей сидят и думают, как бы её найти. Он протянул её мне – открыв, я жадно впилась глазами в строчки.
– Как тебе удалось? – не верила я в это чудо.
– Есть у меня один секрет. Может, когда-нибудь расскажу.
Я перелистывала страницы, которые, по сути, оказалась ежедневником. Аккуратным почерком описаны события и проставлены даты, сделаны зарисовки амулетов и странных пентаграмм. Десятки страниц на непонятном мне языке.
– Я не могу разобрать язык.
Киттерон наклонился, рассматривая записи:
– Это старомагикайский. Сложный язык, но расшифровать можно.
Я пролистала еще с десяток листов, но не найдя желаемого, спросила:
– Ты нашел заклятье, которое околдовало кварту?
– Нет. Все заклинания на древнем языке. Нужно переводить.
Я с хлопком закрыла книгу и отдала её обратно Киттерону. Он в изумлении уставился на меня.
– Ничего не получится. Думаешь, за столько лет никто не додумался перевести записи? Это просто записки о жизни мастера, кем бы он ни был. Ты зря её стащил из библиотеки.
– У других не получалось потому, что у них не было преимущества. Книгу изучили от корки до корки, но ведь твой отец как-то смог разгадать её секрет? Он ведь смог околдовать их, – Киттерон махнул рукой в сторону кварты отцы. – И ты сможешь. А еще у них не было сердца мастера.
– Но у нас его тоже нет, – протестовала я.
– Найдем. Я тебе помогу. Нет ничего важнее, чем узнать, что же тогда произошло, – он снова вложил книгу мне в руки.
Киттерон напирал. Это претило моей натуре, но азартное желание узнать, что же стало причиной заклятья, взяло верх.
– Хорошо.
– Только никто не должен знать, чем мы с тобой занимаемся. Мне бы не хотелось, чтобы меня поймали на краже.
– Буду молчать, как рыба, – выпалила я на автомате.
Киттерон как-то странно прищурился.
– Как рыба? – уточнил он.
– Да, – насторожилась я. – Они же не разговаривают.
– Рыбы очень болтливы. Им просто рот невозможно заткнуть. Я еще магикайские рыбы страшные склочники и матершинники. Пруды с магикайскими рыбами накрывают заклинанием, которое глушит их брань.
От изумления я даже раскрыла рот.
– Что, правда? Я не знала.
Киттерон прикрыл ладонью улыбку и едва сдерживал смех.
– Нет, конечно. Вы с Терры такие наивные, – не сдерживаясь хохотал, но продолжал Киттерон, – верите во всякую несуразицу.
За его издевательскую шутку захотелось ему хорошенько врезать.
Еще около часа мы разговаривали, решая, как поступить. В библиотеке, скорее всего, хранились некоторые переводы книги мастера, но мы не могли их попросить, ведь это привлечет ненужное внимание. Оставалось переводить собственными силами. Словари по старомагикайскому очень редкие, их сложно найти, и они сохранились в очень маленьком тираже в библиотеках. Этот язык считается мертвым, на нем не разговаривают уже много веков. Чтобы не возникло вопросов по поводу словарей, Киттерон предложил записаться на факультатив по древним языкам, что меня не сильно порадовало, ведь мой факультативный график трещал по швам от переизбытка.
– Будем переписывать страницы из книги, а потом ходить в библиотеку и переводить, – сказал гарпий.
– Это займет много времени. Переписывать книгу, потом переводить, – Киттерон внимательно слушал, – раз у тебя так хорошо получается воровать книги, может, ты просто стащишь словарь старомагикайского?
– Знаешь, не так страшно попасть в тюрьму за кражу книги мастера – сокамерники будут думать, что я крутой злодей, который преодолел сильную защиты. Уважать, наверное, будут. Но что они подумает, если меня поймают за кражу словаря в общественной библиотеке? Как ты думаешь?
Сколько бы я не просила, Киттерон отказался от идеи кражи словаря, обосновывая еще тем, что это очертит круг подозреваемых в краже книги мастера до нашего района, и может вывести на нас.
На свалку отправилась и идея сделать с книги банальные ксерокопию. Киттерон боялся, что при помощи заклинаний поиска книгу могут найти. Еще до кражи он продумал этот момент и наложил заклинания на основе змеевиков, чтобы книгу нельзя было отыскать. У заклятья один минус – книгу нельзя выносить за пределы комнаты. А место хранения выбрал под носом у летающей квартовой стражи.
Можно было поработать с книгой, но я чертовски устала после приключений с Ринкой и турниром. Глаза предательски закрывались. Киттерон хотел меня проводить, но я отказалась. Зачем травить себе душу – он навсегда привязан к Винежке, а лишние встречи только дают мне ложные надежды. Я попробую его забыть, или хотя бы попытаюсь это сделать. Для нас двоих так будет лучше всего.
Беззвучно зашла в братство. Пробиралась в свою комнату тихо, как мышка, уже предчувствуя, как растянусь и укутаюсь в одеяло, и крепко засну.
– Где ты была? – спросила сонная фарви.
Застуканная на горячем, я выпалила первое, что пришло в голову:
– Есть захотелось… А тут соседи картошку жарят.
Ринка подозрительно посмотрела на меня. Вариант отмазки был беспроигрышный, только на этой недели у нас из-под носа увели две кастрюли с гарниром, учтиво оставив пустую немытую тару под дверью комнаты. В последний раз обнаглевшие соседи даже оставили записку: «Пересолили!»
– А картошка где?
