Катя еще сильнее потянула за шнурки, корсет заскрипел, но не поддался.
— Не распустить ли, барышня? — робко спросила служанка.
— Нет-нет, не надо!
— Да уж очень у вас, барышня, талия нонче узкая стала, пальцами можно всю ее обхватить.
— Это и лучше…
— Того и гляди, переломитесь…
— Не беспокойся…
Елена Николаевна улыбнулась и молчаливо стала глядеть в зеркало.
— Послушай! — сказала она вдруг. — Если бы ты была мужчина… — Но не докончила и звонко захохотала.
Катя поднялась с колен и, стоя сзади, с улыбкой взглянула в зеркало:
— Если бы я была мужчина?.. Я бы сделала вот так…
И на оголенной спине красавицы отпечатался крепкий поцелуй.
Она вздрогнула и засмеялась каким-то отрывистым, словно задыхающимся хохотом.
Кате позволялись подобные вольности, и не только позволялись, но даже поощрялись. Елена Николаевна была девушка с большими странностями.
Когда все шнурки были завязаны и наброшена юбка, где-то вдали слабо затрещал электрический звонок.
— Кто это? Не он ли? — повернулась Елена Николаевна. — Поди, Катя, узнай скорей.
Горничная скрылась за зеркальной дверью, а Елена Николаевна осталась на месте, выжидательно закусив губу и глядя исподлобья в трюмо.
Потом она вдруг улыбнулась, подняла, как танцовщица, руки кверху, заложила их над головой и, не спуская с лица улыбки, застыла перед зеркалом.
— Барышня! Барышня! — запыхавшись, вбежала Катя. — Они! Они!.. Они приехали!..
Лицо Елены Николаевны не вспыхнуло, но зато блеснули глаза.
— Ну чего ты кидаешься как сумасшедшая!.. Куда он прошел? К батюшке?
— Да-с.
— Давай скорей одеваться!.. Ну, ну, живей корсаж!.. Нет, не этот!.. дура!..
И будуар наполнился суетнёю, отрывочными фразами и далеко не лестными эпитетами по адресу Кати.
Наконец Елена Николаевна была готова. В чудных темных волосах ее блестела бриллиантовая пряжка, светлое платье красиво оттеняло ее строгое античное лицо и полные руки, оголенные до локтей.
Приказав Кате, чтобы будуар был убран моментально, Елена Николаевна вышла в гостиную, прошла залу и остановилась у тяжелой ореховой двери кабинета отца.
Она нажала пуговку звонка и взглянула на дощечку, где было написано: «Не позвонив, не входите». Дощечка повернулась и, показав надпись «Войдите», захлопнулась опять. Елена Николаевна вошла в кабинет.
Старик сидел перед письменным столом, заваленным бумагами, а в кресле, сбоку, сидел он, только уже не в мундире студента, а во фраке.
Теперь он был еще красивее. Белоснежное белье делало его типичные черты еще более прекрасными, а темные глаза, в которых покоился такой таинственно манящий мрак, приняли выражение еще более значительное. Он встал и, грациозно раскланявшись, смело и прямо взглянул ей в лицо.
Она опустила свои глаза.
Старик, следивший за обоими, слабо улыбнулся и, казалось, был очень доволен этой встречей. «Какая чудесная пара!» — мелькнуло у него в голове, а вслух он сказал:
— Граф приехал сегодня формально просить твоей руки, Леля…
Андрюшка поклонился, а Елена Николаевна, сердито сдвинув брови, отвечала:
— Я не даю своей руки раньше своего сердца, граф… Слышите, вы, — она сделала ударение на «вы», — должны сперва взять его.
— Елена Николаевна, — серьезно ответил Андрюшка, — то, что вы мне говорите, еще более радует меня, чем самое получение вашей руки, потому что сердце ваше для меня несравненно важнее и дороже.
— То-то же! — шаловливо погрозила Терентьева и, хохоча, села.
Сел и Андрюшка.
— Конечно, это хорошо, — сказал старик, — но… — Он задумался и вдруг махнул рукой: — А впрочем, делайте как хотите… Оно, конечно, лучше полюбовно-то.
— Скажите, граф, — вдруг начала Елена Николаевна, — что это случилось такое с вами… Я что-то слышала, что у вас есть двойник… Какой-то негодяй из исправительной колонии… Скажите, это правда?..
— Да! — грустно ответил Андрюшка, не дрогнув ни одним мускулом лица. — Это ужасная неприятность для меня…
— Вы даже были арестованы.
— Был, — еще трагичнее подтвердил Андрюшка и тихо прибавил: — И я уверен, что с этим негодяем у меня не все кончено, если только полиция не сумеет поймать его…
— Вы боитесь?..
— Я? — спросил Андрюшка, сверкнув глазами. — Я не боюсь тараканов… и червяков маленьких тоже не боюсь.
Елена Николаевна захохотала:
— Какое сравнение… Вы, должно быть, очень смелы… Вероятно, так же, как и я, потому что я на вашем месте тоже бы не боялась…
«Ого!» — подумал Андрюшка и с восторгом поглядел на свою собеседницу, а она продолжала:
— Я даже завидую вам, что у вас есть препятствие, есть борьба, есть даже маленькая опасность… А моя жизнь течет так противно тихо и ровно, что я просто задыхаюсь от скуки.
— О! — отвечал Андрюшка. — Бури хороши только издали или на картине, тогда они и красивы и величественны, но, когда вы столкнетесь с ними лицом к лицу, они потеряют всю свою прелесть.
— Как для кого!.. — задумчиво ответила Елена Николаевна.
И вдруг все трое замолчали. Старик перевернул какой-то лист счетов на столе, Андрюшка стал поворачивать в руках шляпу, а Елена Николаевна взглянула куда-то в окно, где кипела шумная петербургская жизнь с ее трескотней и звонками омнибусов.
— Я, — продолжала Елена Николаевна, — не понимаю жизни без борьбы, от жизни надо выхватить все возможное, чтобы потом не пожалеть ни о молодости, ни о всем пережитом.
Андрюшка искоса, но пытливо взглянул на говорившую.
— Вы, кажется, удивляетесь? — спросила она. — Вы, может быть, делая предложение, думаете видеть во мне хорошую жену в том случае, если я вам со своею рукой отдам и сердце… Вы ошибаетесь! Я предупреждаю вас, я очень правдивый человек… Я, коротко говоря, вовсе даже не способна для семейной жизни.
Старик сделал нетерпеливый жест и хотел возразить что-то, но она перебила его:
— Молчите, батюшка! Вы знаете, что, когда я говорю серьезно то, что я думаю, я не люблю, чтобы мне возражали.
Глаза ее заблестели и стали так же мрачны, как у Андрюшки. Оба они даже стали немного похожи в эту минуту.
— Не будь вы графом, — продолжала она, обращаясь к Андрюшке, — то я бы ни за что не вышла за вас замуж, хотя… хотя…
Она встряхнула головой, вскинула руку, из-под которой белой полоской блеснули ее оскаленные зубы.
— Хотя любить вас я бы могла… а теперь мне необходим ваш титул, но ранее мне хочется полюбить вас, понимаете, полюбить!..
