— Телеграмма, — коротко ответила девушка.
Антонина Егоровна взяла телеграмму, увидела, что она из Ленинграда, и сердце ее радостно дрогнуло. Несколько дней тому назад три бабушки сговорились по телефону с родителями Вали об организации встречи двух закадычных друзей, но Валя был простужен, и эту встречу пришлось отложить до его выздоровления. Все междугородные переговоры велись в строжайшем секрете от мальчишек, чтобы преподнести им сюрприз. Было условлено, что Валя узнает о своей поездке в Москву лишь вечером накануне отъезда, а Леша получит телеграмму за день до его прибытия.
Антонина Егоровна расписалась в получении телеграммы и вскрыла ее. Так и есть! Валька приезжает! Возбуждение гневное сменилось возбуждением радостным, вернее, оба эти чувства как-то перемешались в голове Антонины Егоровны, и она спустилась во двор, плохо сознавая, зачем это делает.
— Так! — сухо сказал Закатов. — Приезжает Валя. А какое отношение это имеет к нам?
— Я тоже чего-то недопонимаю, — пробормотала Клобукова.
— Сейчас поймете! — еще звонче сказала Антонина Егоровна. — Надеюсь, вам известна древняя поговорка: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, каков ты сам».
— Разумеется, — сказал Закатов.
— Так! Ну а дальше? — сказала Мария Даниловна.
— А дальше будет следующее, — с воодушевлением провозгласила Антонина Егоровна. — Когда вы увидите этого мальчика, изысканно-вежливого, всегда чистенького, опрятного, влюбленного в книги, тогда вы спросите себя: а может ли подобный мальчик дружить с таким чудовищем, каким был обрисован некоторыми Леша Тараскин?
— Рад за вас, — по-прежнему сухо сказал Закатов.
— Может, под его влиянием ваш Леша немножко исправится, — заметила Клобукова.
Антонина Егоровна заулыбалась еще шире:
— Именно для этого, Мария Даниловна, мы его и пригласили. Мальчишка оказывает удивительно благотворное влияние на Алексея. Удивительное!
У Антонины Егоровны в эту минуту как-то вылетело из головы, что ее робкий Леша в присутствии Вали смелел, а посему иногда приходил домой с синяками, что ее Леша благодаря Вале побывал в милиции при Ленинградском вокзале, забыла Антонина Егоровна и другие Валины «художества». Сейчас она помнила только его исключительную благовоспитанность.
— Может, и на других благотворно повлияет, — проговорила Клобукова. Она сказала так, лишь бы что-нибудь сказать, но Антонина Егоровна и это замечание подхватила с прежним энтузиазмом:
— Возможно! Возможно! Главное, вот что интересно! Этот мальчонка... ну... совершенно не переносит хулиганов. Он одного из таких собственными руками в милицию приволок.
О том, что Валя обварил голову одному из хулиганов горячей кашей, Антонина Егоровна забыла упомянуть.
— Прямо-таки дружинник, — опять-таки из вежливости сказала Клобукова.
— А вы угадали! — снова подхватила Антонина Егоровна. — Он решил посвятить себя борьбе с преступностью, и на этой почве в семье конфликт. Представляете? Сын профессора консерватории — и собирается работать в милиции!
— Бывает, — пожав плечами, заметила Мария Даниловна, а Закатов с Клобуковой промолчали.
Антонина Егоровна с досадой подумала, что зря она так распространяется перед этими чужими, равнодушными людьми, которые слушают ее только из вежливости.
— Вот, значит, таким образом, — пробормотала она уже совсем другим тоном и посмотрела на Матильду. — Матильда, если увидишь Лешу, скажи, чтобы шел домой. Скажи, что его сюрприз ждет.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Ребята остались одни. Никому из них идти домой не хотелось — ничего хорошего их там не ждало. Кроме того, все были заинтересованы личностью странного гостя, который должен был прибыть к Тараскиным.
— Хотелось бы мне взглянуть на Лешиного дружка, — сказала Оля.
— На евонного воспитателя, — сыронизировал Огурцов.
Демьян предположил:
— А может, бабка Тараскина просто заливает про этого Вальку, что он такой пижон?
— А может быть, это человек с двойным дном? — тихо, но значительно проговорила Матильда.
— В каком смысле — с двойным дном? — переспросила Нюра.
Матильда пожала плечами.
— Ну, Нюра... Ты как будто книжек не читала или кино не видела... Человек с двойным дном — это который двойную жизнь ведет: днем он благородный такой, интеллигентный, все его уважают, а ночью всякими темными делами занимается.
— Па-а-аехала! — махнула рукой Нюра.
Удивительное дело: все старшие ребята за эти дни подметили в Матильде ее склонность приврать или, по крайней мере, что-нибудь преувеличить, но вместе с тем почему-то прислушивались к ее словам, а потом как-то незаметно для себя начинали верить им.
— Во! Тараскин идет! — сказал вдруг Демьян, и все повернулись к идущему по двору Леше.
— Тараскин, Тараскин! Поди-ка сюда! — с ехидцей в голосе позвала Оля, и, когда Леша подошел, она продолжала: — А что мы про тебя узнали!
Леша с недоумением оглядел ребят. Все смотрели на него с какими-то странными ухмылками.
— Что узнали? — спросил он.
— У тебя дружок очень интересненький есть, — в тон Оле ответил Миша.
— Да говорите, в чем дело! — рассердился Леша. — Что вы все вокруг да около?!
— Твоя бабушка тут недавно выступала... — сказала Нюра. — «Скажи, говорит, кто твой друг, и я скажу, кто ты сам такой».
— Ну и дальше что? Не пойму!
— А то, что у тебя есть такой дружок: чистенький-распречистенький, — сказала Оля.
— Вежливый-распревежливый, — добавил Миша.
— Все книжки умные читает и хулиганов ненавидит, — сказала Нюра.
— В милиции хочет служить, — вставил Федя.
А Миша вспомнил такое словечко:
— Легавым, короче говоря.
— Да нет у меня таких друзей! — обозлился Леша. — Что вы, в самом деле, пристали!
— А бабка твоя говорит, что есть, — возразила Нюра. — Валей звать.
Леша умолк, будто вспоминая что-то, а в голове его всполошенно метались мысли. Конечно, бабушка рассказала о Вальке на собрании, а может быть, после него, чтобы дать всем понять, с какими хорошими мальчиками дружит ее внук, и, конечно, она предпочла умолчать о Валькиных «художествах», но вовсю расписала его благовоспитанность.
— Так что же у тебя за друг такой Валечка? — спросила Нюра.
Теперь думать было некогда. Леша расстался с Валей лишь в начале июня, и он был уверен, что раньше, чем года через два, ему не удастся встретиться со своим другом, вот он и решил отречься от него.
— Ах, Ва-а-алька! — протянул он. — Да не такой уж он мне друг. Леша помолчал и решил, что надо выразиться поэнергичней. — Вовсе он мне не друг, это бабушка мне навязывает его в друзья, а сам я... терпеть его не могу.
