Собор наметил самый общий путь выхода из кризиса, используя уже найденные когда-то рецепты. В его решениях нет ничего нового, что бы в той или иной мере не было опробовано в приказной практике первых лет царствования Михаила Федоровича. Разве что заметен поиск общей «идеологии», необходимой для обоснования существенного новшества — совместного правления царя и патриарха. Собор, начавшийся словами об «устроенье земли», завершился пожеланием, «чтоб пришли все в достоинство». Именно такое чтение — «пришли», дается в академическом издании законодательных актов 1986 года, а не «пришло», как в тексте разрядных книг, опубликованных в середине XIX века. Разница в одну букву дает существенное изменение смысла пожеланий собора и заслуживает того, чтобы быть отмеченной. В первом случае речь идет о деятельности, направленной на улучшение положения разных «чинов», что прежде всего могло найти отклик на соборе; в другом говорится об общем пожелании изменения порядка вещей в Московском государстве по усмотрению царя и патриарха.
Решения, принятые на чрезвычайном соборе 1619 года, не оказались ни действенными, ни долговечными. Их еще выполняли в следующем 1620 году, когда по городам и уездам разъехалась очередная партия дозорщиков. Однако она лишь подтвердила необходимость перехода к какой-либо одной форме земельного кадастра. По обычной практике тех лет был создан чрезвычайный Сыскной приказ окольничего князя Григория Константиновича Волконского. Но запомнился он разве что неординарным рецептом для борьбы с чиновничьей медлительностью. Окольничий запирал дозорщиков в одной комнате, оставляя их без шапок и сапог, и держал до тех пор, пока они не изготовят значительную часть своих книг. Конечно, это не могло не сказаться на итоговом результате. После новых неудач с дозорами правительство царя Михаила Федоровича стало готовиться к общему, валовому земельному описанию, разработав в 1622/23 году валовый наказ для писцов[180]. С этого года начинается посылка писцов в отдельные уезды Московского государства из Поместного приказа. Одновременно в Москве действовал Сыскной приказ князя Алексея Юрьевича Сицкого по пересмотру жалованных грамот монастырям. Это должно было способствовать как упорядочению землевладения, так и возвращению на посады людей, записавшихся служить в монастырские дворы в городах. Сыск посадских людей и закладчиков, порученный 27 июля 1619 года специальному приказу боярина князя Юрия Яншеевича Сулешева и окольничего Федора Васильевича Головина, не мог быть успешным без решения первого вопроса: составления писцовых книг по общим принципам для всего государства. Ибо искоренить «избывание» от тягла можно было только уменьшением его или хотя бы установлением понятных всем правил. Как выяснил П. П. Смирнов, глава нового приказа сам «отличился» в приеме закладчиков, иными словами, исправлять положение на посадах было поручено тому, кто в этом как раз и не был заинтересован. Стоит ли удивляться, что, выработав ряд «странных» и намеренно запутанных решений, этот приказ через пару лет приказал долго жить[181]. Второе «издание» Приказа, «что на сильных людей челом бьют», тоже оказалось недолговечным, хотя и запомнилось служилым людям. Двадцать лет спустя, в 1641 году, об успешной деятельности этого приказа вспоминали: «А как де бояре по сто дватцать осмой год (1620-й. — В.К.) в полате сидели, и им о своих обидах и о всяких делех бити челом было незаборонно»[182]. Неизвестно, была ли организована ревизия доходов по городам, дублировавшая сметные списки, которые воеводы должны были собирать на местах и сообщать в четверти для контроля. В любом случае такая мера проверки не могла быть эффективной, поскольку преследовала исключительно статистические цели. И, наконец, относительно планов созыва нового земского собора. Показательно, что такой внимательный исследователь истории земских соборов XVI–XVII веков, как Л. В. Черепнин, нашедший документы о выборах на земский собор во второй половине 1619 года, вынужден был констатировать: «По сохранившимся источникам так и остается пока неясным, созывался ли тот собор, который намечали в Москве на декабрь 1619 года и который должен был заняться внутренними делами Русского государства»[183].
«Покой и строенье»
Итак, решения земского собора 1619 года во многом оказались не более чем декларацией. Какие же реальные изменения произошли в финансовой и земельной политике московского правительства в первые два-три года после возвращения Филарета?
Служилые люди «по отечеству», принявшие на себя основные тяготы военных походов первых лет царствования Михаила Федоровича, слишком долго ждали разрешения своих нужд. Они уже отказывались выходить на службу без жалованья, и все основные походы 1617–1618 годов сопровождались единовременными выплатами их участникам, а иногда верстанием новиков. Совершенно запутанными оставались земельные отношения, не налажена была как следует система учета поместных и денежных окладов служилых людей. Поэтому одновременно с соборами 1619–1621 годов было немало сделано, чтобы навести чаемый многими порядок, при котором только и наступил «покой».
Подготовленные к печати С. Б. Веселовским приходо-расходные книги московских приказов 1619–1621 годов (Новгородской и Устюжской четвертей, а также Разрядного приказа) не только дают ясное представление о методике сбора налогов в двух важнейших финансовых приказах-четвертях, но и показывают, какие приоритеты внутренней жизни формировались в это время. Во-первых, большие средства стали выплачиваться из казны служилым людям пограничных и разоренных в Смуту городов: Новгорода, Пскова, Путивля, Брянска. Посадские люди также получали льготы, которые способствовали возвращению населения в покинутые города и поддерживали тех, кто в них оставался. Так, Новгород Великий и Новгородский уезд получили льготы на три-четыре года: «И на нынешней на 128-й (1619/20) год те деньги не взяты для того: по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу новгородским посадцким и уездным всяким людем для их разоренья во всяких податех дана льгота, посадцким людям до лета 7131 (1623) году, а уездным всяким людем до 130 (1622) году, и никаких податей, опричь ямского строенья, в те льготные годы имати не велено»[184]. Следовательно, в 1619 году не только состоялся «сыск» окладов новгородских дворян и детей боярских, служивших еще в 1606 году под Москвой против войска Ивана Болотникова[185], но и их крестьянам дана была особая льгота. В Пскове продолжали собирать денежные доходы, но не требовали их присылки в Москву, «потому что выходят за псковские росходы»; более того, псковским служилым людям было прислано дополнительно «на жалованье и на хлебную покупку» три тысячи рублей[186]. Согласно приходо-расходной книге Разрядного приказа 1619/20 года большие суммы денег на жалованье ратным людям отправлялись в Вязьму, Дорогобуж (7 сентября 1619), Луки Великие (7 февраля 1620), в Северские города — Путивль, Рыльск, Брянск (8 февраля 1620), Новгород и Псков (20 марта 1620), Новгород-Северский, Чернигов (25 марта 1620)[187]. Такие выдачи жалованья должны были показать, что правительство царя Михаила Федоровича помнит о заслугах в годы Смуты. Во многом благодаря твердой позиции именно этих людей Московское государство сумело сохранить за собой ряд городов и уездов. С другой стороны, деньги, которые стали платить ежегодно ратным людям, позволяли надеяться на их службу на границе в случае военного противостояния с Речью Посполитой.
