— Ося! — заплакала Вероника. — Где твойпистолет?
— Чхи! — громко сообщил Ося и уткнулся носом вземлю. В это время на дороге показался грузовик. Следом за ним ехал «газик», ав хвосте плелась побитая временем «Газель». Вероника начала судорожнообшаривать Осино тело и наконец достала оружие. Грузовик был еще далеко, аседой близко.
— An… — снова начал Ося.
Говорил он свое «ап» и «чхи» так громко, что седой могориентироваться по его голосу без всякого труда. Вероника чертыхнулась про себяи поползла в сторону. Счастье, что трава такая высокая и густая!
Кавалькада машин была уже совсем близко, когда седойобнаружил Осю. Он расставил ноги на ширину плеч и вытянул в его направлениируку с пистолетом. В этот миг Вероника, которая уже обошла седого с тыла,вскочила на ноги. К счастью, шум на дороге помешал ему услышать шорох идогадаться о ее манипуляциях.
— Кия! — крикнула Вероника и размахнулась.Поскольку она умела пользоваться пистолетом исключительно как холодным оружием,седой тотчас же получил хороший удар рукояткой по голове. Он глухо ухнул и оселна землю.
— Ося! — крикнула Вероника, кидаясь к своемутелохранителю. — Ося, я побегу, грузовик остановлю! А то вдруг тот«Москвич» еще не уехал? Развернется, и опять!
— An… — ответил Ося и закончил свою мысль тотчас же:
— Чхи! — После чего ударился лбом о землю с такойсилой, что во все стороны полетели комочки.
— Ося, возьми себя в руки! — топнула ногойВероника, косясь на бездыханного седого.
— Я за-ды-хаюсь… — прошелестел Рыськин.
— Чего-о? — наклонилась к нему Вероника. —Тебя что, ранили? Он в тебя попал?!
— У беня аллергия да клевер! — простонал Рыськин идобавил:
— Ап… Чхи! Я ничего де вижу!
Вероника взяла его за волосы и оттянула голову назад. Лицобыло красным и распухшим, из глаз ручьями текли слезы.
— Господи боже мой! — закричала она и бросилась споля вон, рассчитывая остановить какую-нибудь из машин. Но те, не доезжая доних, свернули куда-то в сторону. Видимо, там имелась еще одна дорога, которуюне было видно издали.
Тогда Вероника вернулась к Рыськину и попыталась поднятьего, чтобы вывести из клевера, однако он полностью потерял ориентацию впространстве. Вероника принялась тащить его за ноги и кое-как стащила в кювет.Дальше дело не пошло.
— Ося! У меня просто не хватит сил! — стенала она,слушая хрипы Рыськина.
И тут судьба улыбнулась ей, послав ярко-желтую легковушку,которой управлял крепкий молодой мужик в вельветовой кепке.
— А ну-ка, давай, братан! — увещевал он Осю,вытягивая его на дорогу. — Давай, поехали!
Вероника выхватила из «Жигулей» свою сумочку, заперла их и,забравшись на заднее сиденье желтой легковушки, достала мобильный телефон.
— Матвей! — гневно крикнула она в трубку, едвауслышала знакомый голос. — Это черт знает что!
— Что? — обалдело переспросил Каретников, которыйв настоящее время сидел в пражском кафе и наслаждался пирожными. — Чтослучилось, девочка моя?!
— Ты нанял для меня телохранителя! — надрываласьВероника.
— Нанял, — согласился Каретников, стряхивая крошкис галстука. — И что?
— Он разваливается на кусочки!
— В каком смысле?
— Матвей, он страшно болен!
— Господи, чем?
— Он болен списком! ОРВИ и диарея у него были с самогоначала. Потом добавилась клаустрофобия! Теперь выясняется, что у него аллергияна клевер!
— А что вы делали в клевере? — недовольнопоинтересовался Каретников.
— Прятались от киллера!
— От какого киллера? — у того дрогнул голос.
— От седого, стриженного бобриком. Мне пришлось ударитьего по башке и оставить на поле, потому что Рыськин, твою мать, началзадыхаться!
— Вероника, деточка, ругаться тебе совсем не идет.
— Когда ты прилетишь, Матвей? — спросила Вероника,переходя с гневного тона на жалобный.
Ей хотелось спрятаться от неприятностей. Любой ценой. Матвей— тот человек, за которого она согласилась выйти замуж. И он небезразличен ей.Но самое главное — он никак не связан с убийством в доме отдыха «Уютный уголок»и у него нет трехцветных ботинок, похожих на те, что носит Тарас Шульговский.
— Родная моя, успокойся! Я не знал, что все так ужасно!Ты ничего мне не говорила!
— Потому что ты не спрашивал!
— Я прилечу во вторник, — решительно заявилМатвей. — Хотя должен был остаться здесь до пятницы. Ты встретишь меня ваэропорту? Я скажу Дьякову, чтобы он заехал за тобой. Он предварительнопозвонит, хорошо?
Закончив разговор, Вероника расплакалась. Ося хрипел на переднемсиденье. Мужик в вельветовой кепке не обращал на него никакого внимания. У негоорало радио, и он вместе с ним в полный голос исполнял игривую песню, припевкоторой звучал весьма современно: «Я согласна за Шойгу даже в тундру и в тайгу.А за Путаным на Север без колготок побегу!»
* * *
Рыськин остался в местной больнице, а Вероника выложиламужику в вельветовой кепке целое состояние за то, чтобы он довез ее до МосквыДома она приняла душ, поела, немного побегала по комнате, заламывая руки. Чтоона могла предпринять? Завтра воскресенье — пустой день, никто не работает.Придется ей сидеть дома. После того, что случилось, ездить в одиночестве погороду было страшно.
Но когда наступило утро понедельника, позвонил Рыськин исказал, что у него случился астматический приступ и "чтобы скоро она егоне ждала. Вздохнув, Вероника села перед телефоном и набрала домашний номерКазарюка.
— Сергей Евгеньевич? — строгим голосом уточнилаона. — Это Вероника Смирнова. Ну, помните, ночью в редакции? Отлично.Можете уделить мне пять минут? Ваш босс Шульговский просил мне содействовать,не так ли?
Шульговский ничего такого не просил, но Вероника решила, чтоКазарюк не вспомнит об этом.
— Я согласен содействов??ть, — неохотно согласилсятот. — Говорите, что вам надо.
— Мне надо знать, почему вы не поехали встречать ПитераЛарсона из Лондона?
— Потому что… Потому что…
— Пожалуйста, правду, Сергей Евгеньевич!
— Потому что я не хотел расставаться с Наташей. Она мнепонравилась, и у нас., как это сказать? Все шло на лад, вот.
— Так. Но если бы этот Ларсон все-таки прилетел?
— Я позвонил Марусе и попросил ее поехать в аэропортвместо меня. Она все сделала бы в лучшем виде!
— Понятненько.
