Упав в воду, Лейни не умерла. Она всего лишь падала вниз, вниз, и, казалось, это падение будет длиться бесконечно.
В какой-то момент она стала отталкиваться от ледяной воды, тянуться вверх. Совершенно неожиданно теплый свет погладил ее по лицу, и воздух заполнил готовые разорваться легкие.
Она прилагала невероятные усилия, чтобы остаться на поверхности.
Вот только долго ли еще она сможет бороться? Сколько миллионов лет она уже барахтается в этом черном колодце, как золотая рыбка, попавшая в ловушку?
Достаточно долго, во всяком случае, чтобы позабыть о всяческих призраках и доплыть до единственной стены колодца, на которой имелся округлый выступ, напоминавший толстое брюхо. Зеленой бахромой свисали с него какие-то растения. Только они могли сейчас послужить Лейни спасением. В них можно вцепиться, повисеть на них, немного передохнуть…
Злейшему врагу не пожелала бы Лейни захлебнуться в этом колодце. А впрочем… может быть, именно такой смерти заслуживает злейший враг? Жуткой смерти.
Сверху раздался голос:
– Лейни, ты здесь?
– Да.
В голове Лейни бился один вопрос: почему так жестоко подшутил над ней господь? Много лет она панически боялась воды, с тех самых пор, как когда-то в детстве провалилась в омут; кажется, это называется фобией. Лишь долгое время спустя после того случая она заставила себя научиться плавать.
Колли как-то сказал ей: «Лейни, с водой не надо бороться. Она не враг тебе. Ложись на спину и отдайся ей. Видишь, я поддерживаю тебя снизу. Ты не утонешь. Я тебе не позволю».
Сам-то он воды не боялся; он любил водную стихию так, что ему следовало бы родиться рыбой.
Все было бы хорошо, если бы только Колли оказался здесь.
Погрузившись в холодную воду, она погрузилась в воспоминания о прошлом, о том мире вблизи реки, где они встретились в первый раз. Теперь воспоминания ожили. Она видела его, ощущала его. И не могла не вспоминать его в этой безжалостной смертной бездне.
В эти минуты, когда реальная жизнь оказалась где-то бесконечно далеко, Лейни выпустила свое сердце на свободу и решилась сказать себе правду, ту правду, которую она таила в себе, ту правду, от которой она отречется немедленно, если только опять окажется наверху.
Правда была проста: Лейни готова отдать едва ли не все на свете, лишь бы вернуться в те счастливые годы, когда Колли был просто мальчиком, сбежавшим на часок с табачного поля, пренебрегая своими обязанностями, чтобы поиграть с ней. Там он весь принадлежал ей. Тогда она была для Колли центром вселенной, тогда могла положиться на его крепкие руки, надежные и верные. Колли, где же сейчас твои руки? Ты же обещал, что не дашь мне утонуть, так где ты? Вынеси меня из долины теней и призраков!
– Элейна Мари!
Все ее силы ушли на воспоминания о прошлом и на то, чтобы держаться над поверхностью воды, так что ей казалось уже, будто она провисела в таком положении много лет; и все же она изогнулась и сумела взглянуть вверх, на корни платана.
Это был Колли, он явился на ее мысленный зов, подобно джинну из бутылки.
Правда, джинны не приезжают на вороных конях и не гарцуют на фоне неба. А Колли сидел на вороном коне. У него даже уздечки не было, и скакун нервно перебирал ногами, боясь подходить так близко к краю обрыва. Конь упирался, а Колли сжимал коленями его бока и гнал вперед, бил его по загривку кулаками, а иссиня-черные волосы хлестали его самого по лицу.
– Элейна, отвечай! – закричал он снова.
– Я здесь, – откликнулась она.
Ей вдруг захотелось смеяться. Значит, она не утонет и не замерзнет, потому что ей спасет жизнь Колли Ролинс.
Какой-то предмет шлепнулся в воду прямо перед Лейни, и ей в лицо полетели брызги.
Пластиковый ящик из-под льда. Наверное, в нем Престон держал бутылки. Значит, этот ящик все время был там, наверху, и никто, кроме Колли, не догадался сбросить его вниз.
– Если тонешь, держись за эту штуку! – Его голос эхом отдавался от обрывистых каменных стен колодца. – Слышишь меня?
– Я… не… тону, – прохрипела Лейни, задыхаясь.
Тем не менее она обхватила ящик руками, он закачался под ее весом и едва не выскользнул.
– Держишься, Элейна? Делай же, как я сказал!
– Я держусь. Не кричи на меня, а лучше вытащи отсюда.
Теперь благодаря своему импровизированному плавучему средству Лейни почувствовала себя гораздо увереннее.
Сейчас она не видела Колли, так как оказалась спиной к платану, но голос его слышала так же отчетливо:
– Как ты могла связаться с этими идиотами! Послушай, детка, если ты не захлебнешься, я задушу тебя собственными руками, когда вытащу!
– Напугал до смерти, – пробормотала она и неожиданно хихикнула.
Вновь поглядев наверх, она увидела лишь голову и плечи Колли; должно быть, он успел спешиться.
– Колли, я хочу наверх. Сделай же что-нибудь.
Голос ее дрожал.
– Я понимаю. Ничего, скоро я тебя вытащу.
Колли рассчитывал успокоить ее хоть немного, но, по правде говоря, ему было больно видеть, до чего докатилась его Лейни. Она была похожа сейчас на куклу, которую швырнули в воду. Она ни слова не сказала о своем страхе, но он-то знал, до чего ей страшно. Колли почти что видел, как дрожит она в темной воде и как пульсирует на ее шее жилка.
Он перевел взгляд на столпившихся вокруг беспомощных кретинов. Здесь был Джек Грегори; он едва не обнял Колли – так обрадовался, что на выручку явился кто-то трезвый. Здесь его брат-близнец Марк и Ллойд Тейт, а также три женщины, которых Колли не знал. И еще Престон; этот стоял неподвижно, как восковая фигура, с того самого мгновения, когда Колли примчался к карьеру верхом на взмыленной лошади.
Престон и Лейни.
Но нет, сейчас не до этого.
– Что ты здесь делаешь? Не суй нос в мои дела! Ты должен быть в Нэшвилле; вот и катись туда. Неужели ты думаешь, что без тебя мы не справимся? – крикнул Престон своему кузену, когда тот отошел от края обрыва. – Мы уже позвонили в полицию, и нам пообещали выслать спасательную бригаду. Ее…
– Заткнись! – оборвал его Колли.
Конь, должно быть, почуял царящую в воздухе панику и отпрянул от обрыва, когда Колли взялся за веревку, которую прихватил в конюшне, и попросту обмотал вокруг конского крупа. Затем он извлек из кармана джинсов соединительную скобу, которая еще пятнадцать минут назад мирно висела на гвозде в сарае.
Пятнадцать минут. Четверть часа, как ни гнал он испуганного коня по полю, как ни мчался тот на сумасшедшей скорости. Очень долго… Все равно Уэй будет дольше добираться сюда на своей машине.
