– Хм, всего семь. Знаете, я вообще-то не имею праваобсуждать других больных.
Моя рука застыла над листком бумаги.
– Хал Сидмор мой лучший друг, – сказал я и, поднявручку, выразительно посмотрел на бумаги, – а его жену зовут Мэри.
– Они не получили никаких серьезных ранений, –быстро проговорил доктор. – У мистера Сидмора сломана рука, а у его женынесколько царапин. И все. По правде говоря, ваш приятель хочет повидаться свами.
– Я тоже хочу, – заявил я. – Потому чточувствую себя прекрасно.
– Немедленно пошлю его к вам.
– Очень хорошо.
Доктор поправил мою постель.
– Если вам не трудно дать мне стакан воды…
Доктор налил мне воды и подождал, пока я почти все выпил.
– Хорошо, – сказал он, – я навещу васпопозже. Вы не возражаете, если я приведу с собой практикантов, чтобы они моглипослушать ваше сердце?
– При условии, что вы пообещаете прислать мне экземплярвашей статьи.
– Ладно, – согласился доктор. – Пришлю. Ненапрягайтесь.
– Я постараюсь.
Он аккуратно сложил свою улыбку и унес ее с собой, а я лежали строил рожи надписи «ьтирук еН».
Кажется, прошло совсем немного времени, когда ко мне вошелХал. К этому моменту еще один слой пелены спал с моих глазах. На нем былаобычная одежда, а его правая – минутку, прошу прощения – левая рука была вгипсе. На лбу у Хала красовался небольшой синяк.
Я ухмыльнулся, чтобы продемонстрировать, что жизньпрекрасна, а поскольку уже знал ответ, то спросил:
– Как Мэри?
– Прекрасно, – ответил Хал. – Онадействительно в порядке. Расстроена и поцарапана, но ничего серьезного. Ты-токак себя чувствуешь?
– Словно кто-то хорошенько лягнул меня в грудь. Правда,доктор говорит, что могло быть хуже.
– Да, по его словам, тебе очень повезло. Знаешь, онпрямо-таки влюбился в твое сердце. Если бы я оказался на твоем месте, мненаверняка было бы немного не по себе – лежишь тут, совершенно беспомощный, а онпишет разные статьи…
– Спасибо. Я рад, что ты пришел подбодрить меня. Ты самрасскажешь мне о том, что произошло, или мне надо купить газету?
– Ну, я не знал, что ты так спешишь, – сказалХал. – Буду краток: в нас всех стреляли.
– Понятно. А теперь постарайся быть не таким кратким.
– Хорошо. Ты прыгнул на типа с пистолетом…
– Джеми.
– Да.
– Продолжай.
– Он выстрелил в тебя. Ты упал. Можешь поставить возлесвоего имени крестик. Потом он выстрелил в Пола.
– Крестик.
– Но, пока Джеми смотрел на тебя, Полу почти удалосьвыбраться из той пакости, что свалилась на него. Он выстрелил в Джемипрактически тогда же, когда тот выстрелил в него. И попал в Джеми.
– Итак, они попали друг в друга. Крестик.
– Я бросился на другого типа почти сразу же после того,как ты напал на Джеми.
– Это был Зимейстер.
– Да. Он успел схватить пистолет и несколько развыстрелил. Первый выстрел в меня не попал, и мы стали драться. Между прочим, ондовольно сильный.
– Это мне известно. Кого помечаем следующим крестиком?
– Тут я не совсем уверен. Мэри поцарапало голову пулейрикошетом, а второй или третий выстрел Зимейстера – не очень уверен какой –попал мне в руку.
– Значит, надо поставить два крестика. А кто застрелилЗимейстера?
– Полицейские. Они в это время ворвались в домик.
– Как же, любопытно, они туда попали? Откуда им вообщестало известно о том, что там происходило?
– Я слышал их разговор – позже. Они следили за Полом…
– …который, по всей вероятности, следил за нами?
– Похоже на то.
– А я думал, он умер. Про это в новостях говорили.
– Я тоже так думал. До сих пор не знаю, что тампроизошло. Его палату охраняют, и все молчат.
– Получается, что он по-прежнему жив?
– Ну, так я слышал. Больше мне ничего не удалось о немузнать. Такое впечатление, что все остались живы.
– Плохо – в двух случаях. Подожди минутку. Доктор Дрейдсказал, что было семь выстрелов.
– Да. Их это всех тоже немного удивило. Один изполицейских попал себе в ногу.
– А… тогда понятно. Что еще?
– В каком смысле?
– Тебе удалось что-нибудь узнать? Ну, например, прокамень?
– Нет. Ничего. Тебе известно все, что знаю я.
– К несчастью.
Я начал отчаянно зевать. Примерно в это же время в палатузаглянула медсестра.
– Мне придется попросить вас уйти, – сказалаона. – Мы не должны его утомлять.
– Хорошо, – согласился Хал. – Сейчас я пойдудомой, Фред, и вернусь, как только они разрешат мне снова тебя навестить. Чтотебе принести?
– Здесь есть какое-нибудь кислородное оборудование?
– Нет. Только в коридоре.
– Тогда принеси сигареты. И скажи им, чтобы сняли этудурацкую вывеску. А, ладно. Я сам. Извини, никак не могу остановиться. ПередайМэри привет и все такое. Надеюсь, у нее не болит голова. Я тебе когда-нибудьрассказывал про цветы, которые спят с осами?
– Нет.
– Боюсь, вам надо идти, – напомнила медсестра.
– Хорошо.
– Скажи этой даме, что она совсем не похожа наорхидею, – попросил я, – даже несмотря на то, что благодаря ей ячувствую себя осой.
Потом вместе со своей кроватью я провалился в неподвижноемягкое средоточие всего сущего, где жизнь кажется совсем простой.
Сон. Сон. Сон.
Мерцание?
Мерцание. Яркий свет.
Я услышал, что в мою комнату кто-то вошел, и, чуть приоткрывглаза, убедился, что день еще не кончился.
Еще?
